дверь и повел его на кухню. По одну сторону камина сидела в кресле с вязаньем в руках седая худенькая старушка − жена Линдена. Линден уселся в такое же кресло по другую сторону камина. Двое внучат − мальчик и девочка − семи и восьми лет сидели за столом.
В углу комнаты возле шкафа стояла ножная швейная машина, часть стола была завалена шитьем: незаконченными дамскими блузками. Еще одно благодеяние мистера Светера: он предоставлял работу снохе Линдена. Работы было немного, потому что она могла шить лишь в свободное время. Тем не менее она часто повторяла: и мелочь − деньги.
Пол был покрыт линолеумом, на стенах висели картины в рамках, на высокой полке стояло несколько начищенных до блеска металлических банок и медных кастрюль. В комнате было очень тепло и уютно, как бывает лишь в домах, где люди прожили много лет.
Молодая женщина уже наливала чай.
Старая миссис Линден прежде никогда не видела Оуэна, хотя и слыхала о нем. Она была чрезвычайно религиозна и принадлежала к англиканской церкви. Миссис Линден с любопытством взглянула на атеиста. Тот снял шляпу, и она с удивлением увидела, что лицо у него приятное. Но тут ей пришло на ум, что сатана нередко принимает облик ангела. Внешность обманчива. Миссис Линден была недовольна, что Джон пригласил его войти, и надеялась, что это посещение не повлечет за собой никаких бед. И тут, бросив еще один взгляд на Оуэна, старушка ужаснулась: из-за борта его пиджака выглядывала крошечная черная головка с двумя блестящими зелеными глазами. В этот миг котенок, разглядев на столе чашки и блюдца, с неистовым мяуканьем вырвался из своего прибежища. Оставив несколько глубоких царапин на руках Оуэна, он прыгнул на пол.
Затем котенок взобрался на стол по скатерти и, ошалев от голода, заметался между тарелками.
Дети завизжали от восторга. Бабушку обуял суеверный ужас. Линден и его сноха с недоумением уставились на нежданного гостя.
Прежде чем котенок успел что-нибудь перевернуть, Оуэн снял его со стола, невзирая на отчаянное сопротивление.
− Я подобрал его на улице, когда шел сюда, − объяснил Оуэн. − Он такой голодный.
− Бедненький. Я дам ему поесть, − воскликнула сноха Линдена.
Она положила на блюдце немного хлеба, налила молока, и котенок с такой жадностью набросился на еду, что чуть не опрокинул блюдце, к великому удовольствию детей, которые следили за ним сияющими глазами.
Только после этого молодая женщина поставила перед Оуэном чашку чаю. Линден настоял, чтобы он сел к столу, и они заговорили о Хантере.
− Знаешь, с этими дверьми мне пришлось-таки порозиться, чтобы они имели мало-мальски приличный вид. Но он разорался, что я, мол, слишком много на них времени трачу, и не в том дело, что я курил во время работы. Ему прекрасно известно, сколько времени требуется на такую работу. Настоящая причина совсем не в том: он считает, что я слишком много получаю. В наше время никто не заинтересован в хорошем качестве. Поэтому хозяев, как правило, вполне устраивают ребята вроде Сокинза. Хантер выгнал меня, потому что я получаю по высшей ставке, и, вот увидишь, такая же участь ждет не меня одного.
− К сожалению, это так, − согласился Оуэн. − Вы говорили с Раштоном, когда пришли за расчетом?
− Да, − ответил Линден. − Я спешил изо всех сил, но Хантер был там раньше меня − обогнал на велосипеде и, уж будьте спокойны, наплел про меня небылиц. Так вот, когда я стал рассказывать мистеру Раштону все как было, он и слушать меня не хотел. Заявил, что ему неудобно встревать между мистером Хантером и рабочими.
− А, оба хороши, − покачивая головой, произнесла старуха. − Помяните мое слово, не видать им добра. Господь их покарает.
В этом Оуэн не был уверен. Большинство преуспевающих людей, из тех, кого он знал, были такими же мерзавцами, как те два типа, о которых шла речь. Но не разводить же дискуссию с этой бедной старухой.
− Когда Том уходил на войну, − с горечью сказала молодая женщина, − мистер Раштон пожал ему руку и обещал, что даст ему работу, когда он вернется. А теперь, когда бедного Тома не стало и они знают, что о детях и обо мне некому, кроме отца, позаботиться, они вот как поступают.
При упоминании покойного сына старая миссис Линден загрустила, но тем не менее не забыла о присутствии атеиста и поспешила сделать внушение снохе.
− Как это о нас некому заботиться, Мэри, − сказала она. − Мы все же не из тех, кто живет на свете без бога и без надежды. Господь наш пастырь. Он не забывает вдов и сирот.
В этом Оуэн тоже сомневался. По его наблюдениям, в последнее время на улицах становилось все больше беспризорных детей, вспомнил он также и о собственном безрадостном детстве.
Наступило неловкое молчание. Оуэну не хотелось продолжать этот разговор: он боялся сказать что-нибудь такое, что расстроит или обидит старушку. Кроме того, ему не терпелось поскорее попасть домой: он продрог в своей мокрой одежде. Отставив пустую чашку, он сказал:
− Ну, мне пора идти. Дома будут волноваться.
Котенок покончил с хлебом и молоком и теперь усердно мыл мордочку лапкой. Это приводило в неописуемый восторг детей, сидевших возле него на полу. Котенок был очень смешной: весь черный, маленький, но с большой головой. Оуэну он напоминал головастика.
− Вы любите котят? − спросил он у детей.
− Да, − ответил мальчик. − Вы не подарите его нам, мистер?
− Ну, пожалуйста, мистер, − воскликнула девочка. − Я буду ухаживать за ним.
− И я, − сказал мальчик.
− Но разве у вас нет своей кошки? − спросил Оуэн.
− Есть. Она уже большая.
− Если у вас уже есть одна кошка и я дам вам еще котенка, у вас будет две кошки, а у меня ни одной. Вам не кажется, что это несправедливо?
− Ну, тогда возьмите себе кошку, а нам дайте котенка, − сказал мальчик, немного подумав.
− А зачем вам котенок?
− Он будет играть, а наша кошка играть не хочет, она уже старая.
− Может быть, вы грубо обращаетесь с ней? − допытывался Оуэн.
− Нет, вовсе нет, просто она старая.
− Знаете, кошки как и люди, − рассудительно сказала девочка. − Когда они становятся взрослыми, у них становится очень много забот.
Интересно, долго ли будешь
