и чертыханье Яны. Завтра предстояла встреча с профессоршей Тамарой и её семейством.
Глава 10
Лимра сидела на ветке и наблюдала за суетливой молодой женщиной, игравшей вместе с детьми. Над шутками человечка смеялась громче всех. Иногда она наклонялась и обнимала одного из двоих мальчишек. И столько нежности и любви было в её действиях, что Лимра испытывала почти физическую боль от невозможности поменяться местами с мальчиками.
Набравшись смелости, принцесса закрыла глаза и прислушалась к внутренним ощущениям. Сомнения разом развеялись…
— Я нашел! — радостно объявил Амрон, притащив бессознательное мужское тело. — Обработаем его сознание и сможем пообщаться с нашим братом! Ты что… плачешь?
— Мама! — произнесла Лимра, всхлипнув. — Она жива! Они нам лгали!
Амрон веселость растерял, когда взглянул в сторону жилища старшего брата. Реагируя на его настроение из стволов деревьев потёк сок.
— Что-то мне захотелось пару вопросов папе задать, — мрачно озвучил Амрон. — Ты со мной?
— Я всегда с тобой…
* * *
Инаран закрылся в кабинете на все замки, сорвал с головы диадему и бросил её в угол. Выудив из бара бутылку дорогого вина, он пригубил из горла, а затем разжег огонь в камине и сел напротив пламени.
Достали. Ненавистная супруга, глупый советник, непослушные дети. И как Искросу удавалось справляться с королевскими обязанностями и не сойти с ума? После выходки наследника союз миров не переставал ни на минуту бурлить недовольством. Сотни писем, сотни встреч, сотни интервью, сотни угроз и обвинений. На одном из собраний шепелявый «гуманист» предложил посадить Амрона на цепь и изолировать от цивилизованного общества. Инаран с мрачным удовольствием вспомнил, как ломалась «гуманная» челюсть под его кулаком. После инцидента последовало тысячное обвинение в расизме, гомофобии и ксенофобии, хотя Инаран не помнил, кому дал по морде — рефлекс сработал.
Откровенно утомила истеричная супруга. В её сознании, непонятно каким образом, сложилась логическая цепочка, что это он, Инаран, организовал заговор против неё. Она с уверенностью заявляла, что муж намеренно выставил её посмешищем. Мрана кричала и требовала, чтобы всех виновных в её позоре казнили. Она и список составила, кому хотела отрубить голову. Старший принц не удивился, когда первым в списке увидел себя.
Под треск огня заскрипело дерево. Немного осовевший Инаран повернул голову на звук. Фигурка противника двигалась по доске акши сама по себе.
— Призраки…
Даже если его посетили возмущенные предки, чтобы направить на путь истинный, лишенный дара потомок их не видел.
Фигурка подпрыгнула, намекая, что Инарану ходить.
— Ладно, призрак, давай поиграем.
Обычно игра заканчивалась через пару успешных ходов, но не в этот раз. Принц сбивал фигурки, отмечая, что ему попался сильный противник. Только через час он сделал решающий ход и объявил:
— Бой окончен, ты проиграл.
Инаран едва не подпрыгнул на месте, когда раздался хриплый женский голос:
— Мой мальчик стал совсем взрослым.
За голосом последовал требовательный стук. Инаран похлопал себя по щекам и мрачно посмотрел на дверь.
Нет, хватит с него. Еще одной истерики или жалобы он не выдержит и кого-нибудь точно прибьет, возможно, даже себя.
Но терпением гость отличался еще меньшим, чем сам Инаран. Дверь с грохотом выломали. Старший принц не сдвинулся с места, когда в его кабинет вошли дети.
Амрон взглядом вернул дверь на место. Вылитый Искрос в гневе. Разве что глаза не воспламенялись, как у предшественника, и никто не корчился в предсмертных муках, пожираемый серебряным пламенем…
— Вот тебя я сейчас точно видеть не хочу! — озвучил Инаран.
— Я тебя тоже, — ответил сын, — но у нас есть вопросы к тебе!
Инаран засмеялся и пренебрежительно приложился к вину. Бутылка из рук отца полетела в пламя. Серые глаза Амрона всё-таки вспыхнули, а цвет огня в камине изменился на синий.
Несколько минут старший принц суеверно разглядывал сына, словно перед ним восстал мертвый брат, но наваждение быстро прошло. Искрос был сильнее. Амрону до него далеко. К счастью.
— Мило, угрожаем отцу? — Инаран стряхнул с серого костюма капельки спиртного. — Дальше что? Бунт? Переворот? Война?
— Решать истинному наследнику, а не мне!
— Истинному наследнику? — уточнил старший принц, не скрывая сарказма. — Ты тогда кто? Ты себя в зеркале видел? Если не видел, то полюбуйся. Лично у меня никаких сомнений не осталось на твой счет…
— Мы были у матери, — перебил Амрон.
— У кого вы были⁈ — опешил Инаран.
— У матери, которая «умерла» при родах! — съязвила Лимра.
Разыгрывали не иначе. В закрытый мир без знаний и подготовки только сумасшедший отправится. Да и миновать стражей границы далеко непросто.
— Помолились за упокой её души? — не удержался от вопроса старший принц.
Лимра сжала кулаки. В кабинете затряслись вещи: сорвались со стен украшения, опрокинулась мебель.
— Скажи, — Амрон погладил сестру по плечу. — Ты знал, что существует еще один член королевской семьи в закрытом мире?
— Нет, впервые об этом слышу, — отец устало потер веко.
— Ты знал о том, что мама жива! — заорала дочь. — Лгун!!!
Кабинет заполняли лианы, вылезая из окон и расползаясь по стенам. Ноздри защекотал цветочный запах. В отличие от брата, Лимра редко теряла контроль над даром. Значит, не разыгрывали…
— Грозовая завеса, — сам себе кивнул Инаран. — И кто вас научил сквозь неё проходить?
— Зачем ты нам лгал⁈ — снова закричала Лимра, игнорируя вопрос отца. — Почему мы не могли встречаться с нашей мамой⁈ Почему⁈
— Родная, так было лучше для вас и для неё, — терпеливо пояснил старший принц. — Ей стёрли воспоминания. Она не помнит никого из нас.
— Ты мог помешать!
Инаран взял вторую бутылку и заглушил душевную боль вином. За тысячу лет самые разные женщины любили его. Его всегда окружали прекрасные, грациозные и страстные искательницы приключений. Но в душу запала неуклюжая человеческая девчонка. Ни страсти. Ни грациозности. Одна смешная нелепость. Но именно с ней установилась духовная связь, породившая двух монстров…
— Папа! — напомнила о себе Лимра. — Почему ты ничего не сделал⁈
— Правила союза миров для всех едины, — отложил бутылку в сторону Инаран. — Я не имел права заводить романа с человеком из закрытого мира, но…
Старший принц зажмурился, едва не сказав детям, что потерял голову и напрочь забыл обо всех законах и условностях.
— Не будь я одним из вымирающей разновидности веронов, меня бы судили, потому что я влез в заповедник и подверг опасности людей, — словно со стороны услышал он свой голос. — Даже обычные веронские дети для закрытого мира опасны, а мы говорим о королевском отпрыске, рожденном при духовной связи.
— Почему тогда оставили нашего брата с мамой⁈ Разве он не опасен⁈ Или его приняли за человека⁈
