вскружило.
— Разве ты пригласил меня, только чтоб пить вино? — Коварно блеснув глазами, Инга сорвала одеяло и хохотнула. — По-моему, нет!
Вцепившись в недоразумение в сердечках, я попятился, как неопытный юнец.
— Хотел… признаться… — Слова давались как никогда тяжело! — Я… влюблен в тебя!
Отступать уже было некуда — сзади стояла кровать!
— Знаешь… — Инга без стеснения стала расстегивать пуговицы на сорочке. — Ты ведь мне тоже очень, очень, — подчеркнула, расплывшись в хищной улыбке, — нравишься!
Тряпки полетели на пол, а Инга — на меня! От неожиданности я повалился на кровать и тут же отполз подальше от края.
— Инга! — грозно позвали со двора. — Ты здесь?!
— Ерема?! — растерявшись, верная женушка прикрылась руками. — Как?!
— А вот так! — злобно процедила Дина, и из-под кровати высунулась беленькая ручка, схватив Ингу за ногу.
Жена кузнеца испуганно завизжала, окончательно выдав себя. Я слился со стенкой…
Мгновение — и дверь грохотнула. Кажется, ее просто-напросто снесли с петель!
Глава 13. Гуляй, шальная!
Из-под кровати, как кошка, выпрыгнула взлохмаченная Дина. Инга юркнула в проем, к шкафу, вот только и там ее поджидал сюрприз.
— Куда намылилась, милочка? — довольно хрюкнул черт, распахивая створки.
Жена Вакулы, снова взвизгнув, отшатнулась… и встретилась лицом к лицу со своим главным страхом.
— Е-ре-ма… — по слогам произнесла она, заливаясь краской.
— Вот чем ты в мое отсутствие занимаешься?! — процедил сквозь зубы кузнец, сжимая гигантские кулаки. Я уже не сомневался, что он меня в рогалик скрутит…
Воздух потрескивал от напряжения. Гоголь и вовсе закрыл глаза, не в силах наблюдать за разразившейся трагедией. Разбилась еще одна лодка любви… вот только не о быт, а о меня! Чувствовал ли я сожаление? Нет! Зато чувствовал, как мутнел мой рассудок!
Инга, хлопая ресницами, попятилась, но путь ей преградила грозно сопящая Дина. Повернув голову, Вакула встретился взглядом со мной… Глаза эти были страшны: черные, сверкающие ненавистью, они испепеляли заживо!
Я стал медленно отползать в уголок…
— Очи ч-черные, очи с-страстные… — Вспомнилось! Из цыганского! Напоследок! — Не люблю я ва-а-ас, но боюсь я ва-а-а-ас!
С диким ревом кузнец бросился на меня. Врукопашную!
— Граждане понятые! — свистнул черт.
Откуда ни возьмись в дом повалили люди. Все выходы оказались перекрыты. Остался один — в окно!
Больше не заботясь о позорном внешнем виде, я вскочил на подоконник, но сразу был схвачен Вакулой. Наперерез ему кинулась рыжая.
— Ирод! — рычал кузнец, дергая меня за ноги.
— Да не винова-а-ат я-я-я! — кричал я, вцепившись чуть ли не зубами в форточку. Народ, наблюдавший снаружи, отпрянул, охая и ахая.
— Это черт все подстроил! А он подыграл! — верещала Дина, безуспешно пытаясь оттащить Вакулу.
Взмахом она была откинута на кровать. Попытавшуюся сбежать Ингу удерживал черт. А меня по-прежнему удерживало чудо!
— Не люблю я тебя, Ерема! — выпалила Инга и, спохватившись, захотела прикрыть рот. Но не тут-то было: зелье уже начало действовать! — Больно для тебя, тюфяка, хороша! Я его заполучить хотела!
Челюсти зрителей поотвисали одна за другой. Глаза Инги полезли на лоб, и только теперь она догадалась, почему я так хотел угостить ее питьем…
— Ах ты дрянь паршивая! Ты что мне подлил?! — забрыкалась жена кузнеца.
— Зелье пра-а-авды-ы-ы! — взвыл я, находясь на пределе своих возможностей. — Это не моя идея! Черт с Солохой захотели тебя на чистую воду вывести!
Вакула рывком сдернул меня с подоконника. Вместе с форточкой! Чуть ли не раздавив Дину, я кубарем покатился по полу.
— Не любишь, значит… — Кузнец насупил брови, сжимая в руках раму. — Почему раньше не сказала?
— А я не знала, поведется ли этот дурак на мои ухищрения! — хохотнула Инга и тут же боязливо осеклась. — Денег у него море! Безмозглый внучок богатого дедули, который вот-вот ласты откинет и оставит ему в наследство поместье в Трансильвании! Прикатил сюда на месяцок-другой, а потом, как обратно бы засобирался, меня б с собой взял! Зажила бы там припеваючи, не зная нужды и скуки, а ты бы и не представлял, где я и с кем. Пропала женушка! Волки съели!
— Плохо ты колдовала! — рассмеялся я, вскакивая с пола. — Никакого поместья больше нет! Я проиграл его! — Десятки изумленных взглядов переместились на меня. — Да! Проиграл! А после этого дед отобрал у меня мой особняк! Теперь я гол как сокол! Ни гроша! Я вообще склонен все проигрывать! — заявил без стеснения, положа руку на сердце. — Деньги — это ладно, дед привык! Я проигрывал мебель, кареты, слуг… Даже бедного Тильбо однажды проиграл Тадеушу, своему лучшему другу! Правда, мы с ним нашли компромисс… О, эту историю я еще никому не рассказывал! Господа, пользуйтесь случаем! — завладев всеобщим вниманием (кто-то даже дышать перестал), я прочистил горло. — Этот прощелыга предложил мне переодеться дамой, пройтись так по главной площади и словить попутную карету в обмен на гоблина! Сейчас я бы ни за что не согласился на такое унижение, но лет двадцать назад я жил без царя в голове…
— Лет двадцать?! Сколько же вам?! — удивились в толпе.
— Почти пятьдесят! — Особо впечатлительные на этом моменте свалились в обморок. — А что? Я не дама, чтоб возраста стыдиться! Между прочим, мужчину годы только красят, а вампира — тем более! — специально обнажил клыки. — Так вот, надел я премиленькое розовенькое платье одной знакомой барышни… А барышень у меня было много! Я их… ух! Всегда любил!
Рука сама потянулась шлепнуть Дину по ягодице. Но, сделав это, я мгновенно пожалел — в ответ прилетела хлесткая пощечина. Потирая щеку, я продолжил:
— Расхаживаю, значит, по площади. Лицо скрывает плотная вуаль, на руках перчатки. Тадеуш стоит у какой-то лавки под видом покупателя. И тут, спустя минут десять, ко мне подбегает дедок! Целует ручку, зовет к себе, мол, поехали, деньгами не обижу. Ну, Тадеуш ведь не уточнял, с кем мне ехать? Вот я и беру его за локоть, и иду прямиком в карету! Его не смущает, что я на голову выше и хожу на каблуках, как слон, раскачиваясь из стороны в сторону! Куртизанки нынче разные бывают! — со знанием дела заявил я. — Садимся, а он, как назло, таким обходительным оказался! Мне аж не по себе стало! И ручку подает, и интересуется, не укачивает ли… Сижу я, хихикаю с ним тоненьким голоском, — даже изобразил, — и буквально на следующем перекрестке он мне — раз! Руку на ногу кладет! Я повернулся, вижу, Тадеуш еле поспевает, бежит за нами. Ну и аккуратненько так платье приподнял, ножку на деда закинул… — Выставил ногу на кровать, оглядывая замершую с открытыми ртами публику. — Он рукой по
