от города. Некоторые Ливерпульские газету упомянули об этом. Соответственно, по прибытии к месту встречи я нашел толпу из нескольких сотен человек, которые хотели своими глазами увидеть человека, который пересёк Америку и кроме того, теперь намерен совершить подвиг и объехать земной шар. Маленькое море дамских шляпок взлетело в воздух, раздался гул аплодисментов и рев пятисот английских глоток, когда я сел на свой сверкающий велосипед. С помощью нескольких полицейских, в компании двадцати пяти ливерпульских велосипедистов, я выехал из толпы. Мы выстроились в два ряда и весело покатили вниз по Эйдж Лейн из Ливерпуля.
Общеизвестно, что английская погода в это время года капризна, а в нынешнем году, так необычайно капризна. И прежде, чем мы успели стартовать начался ливень. Однако это не усложнило дорогу, если не считать, что увеличилось количество грязи. Большинство из моего сопровождения были членами Энфилд Клаб, и имели репутацию самых опытных гонщиков Англии. Причем некоторые участники преодолели более двухсот миль за двадцать четыре часа. А господин Флетчер поставил себе задачу побить рекорд трицикла на уже хорошо накатанном маршруте от Джон О`Грота до Лендс Энд.
Через шестнадцать миль я получил многочисленные, самые искренние и сердечные пожелания удачи в пути, мы пожали друг другу руки и мой эскорт повернул обратно к дому в Ливерпуль. Все, кроме четырех, которые вызвались доехать со мной до Уорингтона, переночевать и проехать со мной завтра еще двадцать пять миль. Наше воскресное утро началось с ливня, который, однако предвосхитил хороший день и кроме как на легкий ветерок, не на что было пожаловаться в небесную канцелярию. Наша дорога вела через плодородную страну, в которой было всё, что нужно для ощущения прекрасного.
Кроме того, сегодня утром мы катились по той самой дороге, которая когда то, в стародавние времена была самым излюбленным променадом выдающегося и предприимчивого человека, который теперь известен каждому несовершеннолетнему британцу — Дика Турбина (знаменитый английский разбойник). Он завоевал нетленную славу и вечную привязанность маленьких британцев, делая этот путь небезопасным для торговцев и путешественников, достаточно нескромных, чтобы иметь при себе ценные вещи.
«Могу ли я рассчитывать на такие дороги по всей Англии?» - спрашиваю я свой эскорт, когда мы радостно едем на юг по гладкой щебенчатой дороге, по сравнению с которой, песчаные дороги Бостона кажутся вообще непригодными для велосипеда. Дорога ведет через живописные деревни и благородные парки. Иногда, мельком, можно увидеть старинную усадьбу в окружении почтенных деревьев. Такие картины бессознательно заставляют человека напевать: - « Древние дома Англии, как они прекрасны посреди вековечных деревьев по всей прекрасной земле...».
«О! Вы увидите дороги еще лучше в южных районах», - отвечают мне. Хотя, после американских дорог вряд ли можно себе представить, что дороги могут быть еще лучше.
Выехав из Лангшира в Чешир, пожелав мне всяческих удач, мой эскорт разворачивается и направляется обратно, к реву и грохоту самого большого порта в мире, оставляя мне возможность приятно крутить педали на юг, вдоль зеленых аллей и среди тихих сельских пейзажей Стафордшира до Стоуна, где я останусь на ночь. Ночью страну накрывает еще один проливной дождь и утром неизбежно поливает короткими интервалами, когда я еду в Бирмингем.
Несмотря на избыточную влажность, утренняя поездка весьма приятна и не хватает разве что солнца, чтобы она была идеальной. Мистический голос кукушки слышен из изумрудной рощи. Певцы населяющие только зеленые изгороди и леса «Счастливой Англии» поют на все голоса утренние песнопения. Жаворонки взмывают ввысь и оттуда поют непрестанные похвалы подлунному миру. Временами я качусь под арками раскидистых буков, которые колонизированы толпами шумных грачей, непрерывно галдящих о своем одобрении или не одобрении. Конечно, Англия с ее почти идеальными дорогами, густой зеленой растительностью, велогонщиками, которые встречают и провожают своих друзей-коллег с высочайшим радушием — рай для велосипедиста. На этих чудесных дорогах нет никакого раздражающего спешивания из-за пугливой лошади. Английские кони, хоть горячи и энергичны, но давно приняли неизбежное или подружились с железными скакунами. Либо, что в равной степени приемлемо, сохраняют высокомерие.
Двигаясь неторопливо, между дождиками в Ёркшир, я добрался до Бирмингема около трех часов. Час или около того я общался с несколькими велосипедистами на трехколесных велосипедах, получил кожаный несессер, сделанный специально к моему туру и, в компании мистера Приста младшего на трицикле, отправился в Ковентри. Между Бирмингемом и Ковентри осадков было заметно меньше и я обратил внимание, что это пятнадцатимильный участок дороги оказался самым лучшим с моего выезда из Ливерпуля. Как по гладкости, так и по ширине это был настоящий бульвар.
По прибытию в Ковентри я позвонил «Братцу Стерми» (Джон Генри Стерми), джентельмена, который прекрасно известен читателям велосипедной литературы повсюду. И как заслуживший восстановление после шестидесяти миль езды под дождем, я прошу его проводить меня в Cyclists' Touring Club Hotel, что он любезно и делает, и настоятельно рекомендует персоналу относиться ко мне как можно нежнее. Я сделал круг по городу, чтобы быстренько взглянуть на Ковентри, посетив среди прочих объектов Мемориал Старли. Этот мемориал интересен для велосипедистов тем, что был установлен по открытой подписке, в знак признания вклада мистера Старли в велоиндустрию. Он, по сути, стал отцом велоиндустрии Ковентри и, следовательно, прямым автором нынешнего процветания города.
Что только не придумает мозг маленького английского мальчишки, чтобы объяснить военный шлем на моей голове. Каких только версий я не услышал на своем пути. Если обобщить, то главная версия состоит в том, что я прямо из Судана, что я являюсь авангардом генерального разгрома Египта и что скоро целые полки будут колесить в белых шлемах и на никелированных велосипедах. Некоторые юные консерваторы дошли до того, что удостоили меня чести, называя меня генералом Уолсли, в то время, как другие, вероятно молодые, подрастающие либералы, безрассудно называли меня генералом Гордоном, намекая этим, что герой Хартумы не был убит, и, доказывает этот факт разъезжая на велосипеде по Англии в белом шлеме!
Приятная поездка по великолепной дороге, на много миль затененной кронами раскидистых вязов привела меня в очаровательную деревню Данчерч. Здесь все кажется замшелым и старым. Коренастая, похожая не замок церковь-башня взяла на себя всю тяжесть многих веков и грозно хмурится на гроздь живописных, соломенных коттеджей допотопной архитектуры, увитых снизу до верху плющом.
Мрачную картину завершают деревянные колодки, сохранившиеся с тех пор, когда святая простота заковывала в них ноги местных пьяниц.
Единственным, на самом деле, современным зданием в этой местности была недавно построенная методистская часовня.
