Ариэль невольно сравнила торсы Саймона и Оливера. В гибкой фигуре Оливера Беккета не чувствовалось силы человека, привыкшего использовать свои мускулы для тяжелого физического труда. Ариэль пришло в голову, что Саймону ничего не стоило бы использовать свою ладонь в качестве лемеха или одной рукой держать в воздухе широкий двуручный меч. И в обоих случаях он выглядел бы вполне естественно.
В скудно освещенной комнате молчание вдруг стало тягостным. Вопросительный взгляд голубых глаз Саймона остановился на лице Ариэль, и она почувствовала, что краснеет. Резко отвернувшись от мужа, она направилась к гардеробу.
— Беккету повезло, что собак не было прошлым вечером, когда он пришел по вашему приглашению.
Издевательские нотки в голосе Саймона заставили Ариэль поежиться. Неужели он все еще думает, что она сама пригласила Оливера к себе в постель? Что она с готовностью участвовала в заговоре с целью наградить ее мужа рогами?
— Оливеру, возможно, и в самом деле повезло, — отпустила она колкость, доставая из гардероба свой костюм для верховой езды и сапоги.
Ее муж ничего не ответил на это. Ариэль отыскала бриджи и чистую нижнюю кофточку в ящике для белья, потом повернулась к кровати. Саймон как ни в чем не бывало сидел на постели, подложив под спину подушку, словно не замечая ее намерений.
— Мне надо одеться и взглянуть на моих лошадей, — сказала она.
— Что? Каких лошадей? — Интимность обстановки, похоже, не производила на него никакого впечатления.
— У меня есть лошади, — пробормотала она, наклоняясь к камину, чтобы раздуть угли и подбросить дров.
— У всех нас есть лошади, — сухо ответил он.
— Да, но мои — особенные. — Она разгребала кочергой угли, пока на них не заплясали язычки пламени.
— Что же в них такого особенного? — В тоне Саймона звучало удивление, но он тем не менее продолжал сидеть на постели все в том же положении.
Что из того, если она расскажет ему? Если Рэнальфу удастся совершить задуманное, то Саймону Хоуксмуру осталось не так уж долго жить. При мысли об этом у нее перехватило дыхание. Ее не будет среди убийц этого человека, несмотря на всю ненависть к нему. Она как-нибудь постарается избежать этой гнусной роли.
Но чем это обернется лично для нее? Благополучным замужеством за графом Хоуксмуром, разумеется. Она прогнала эти мысли, от которых только начинала болеть голова.
— Что же в них особенного? — снова задал свой вопрос Саймон.
Нет, она не может рассказать ему всю правду. Лучше отделаться чем-то малозначащим.
— Это мое увлечение. Я их развожу, — небрежно бросила она. — Братьям это безразлично, и пусть все остается как есть. Они жестокие наездники, и не дай Бог, мои лошади попадут к ним в руки.
Саймон наклонил голову, с интересом прислушиваясь к ее словам.
— Вы можете не бояться, что я проболтаюсь об этом.
— Я и не боюсь, — сказала она, внезапно поворачиваясь к мужу. — Я знаю, что не проболтаетесь.
— Что ж, тогда одевайтесь и ступайте по своим делам. Обо мне не беспокойтесь.
Ариэль снова покраснела.
— Тогда не могли бы вы вернуться к себе в комнату?
Он покачал головой.
— Нет. Пусть у меня нет измазанной кровью простыни, которой я мог бы размахивать из окна, чтобы торжественно засвидетельствовать успешное начало супружества, но я все же намерен дать всем понять, что я провел ночь в постели своей собственной жены.
Ариэль закусила губу.
— Тогда не будете ли вы так добры отвернуться?
— Простите, но, по вашему же собственному признанию, вы давно уже не скромная простушка. А я в конце концов ваш законный супруг.
— Вы смеетесь надо мной? — дрогнувшим голосом спросила Ариэль.
— Да, немного. Но это лишь следствие ваших насмешек. Разве не так, милая супруга?
Да, с этим человеком было нелегко договориться. Ариэль ничего не ответила, просто повернулась к нему спиной и принялась надевать панталоны, прикрываясь своей накидкой. Проделать то же самое с батистовой кофточкой оказалось куда сложнее. Ариэль поняла, что на несколько секунд ее спина и ягодицы предстали взору этого человека, но, стиснув зубы, заставила себя не думать об этом. Надев панталоны и кофточку, она сразу почувствовала себя гораздо увереннее и, отбросив мешающую накидку, уже куда быстрее справилась с костюмом для верховой езды. Наконец, приведя себя полностью в порядок, она повернулась лицом к постели.
— Не понимаю, зачем нужно прятать такие прелести, — раздался оттуда голос Саймона. — Судя по тому немногому, что я видел, они вполне могут быть открыты миру.
— Весьма нелюбезно с вашей стороны, сэр! — С этими словами она принялась сердито укладывать толстую косу на голове.
Саймон коротко рассмеялся.
— Вряд ли супружеский комплимент может быть расценен как оскорбление, моя дорогая.
Ариэль с ожесточением втыкала в волосы шпильки. Саймон не спускал с нее взгляда, рот его кривила еле заметная усмешка. Когда Ариэль уже направилась к двери, он негромко произнес:
— Мне думается, по дороге вы могли бы исполнить более приземленные супружеские обязанности.
Уже положив руку на ручку двери, Ариэль остановилась, нахмурившись.
— Какие же это?
Он провел ладонью по подбородку.
— Мне нужна горячая вода, чтобы побриться и умыться. И еще я хотел бы на скорую руку перекусить — пивом и мясом, — чтобы быть готовым ко всяким неожиданностям.
— Хорошо, я скажу людям на кухне, — ответила она.
Саймон покачал головой.
— Нет, моя дорогая, жена не может перепоручать такие вещи. Я, разумеется, не хочу сказать, что вы должны сами тащить сюда ведра с горячей водой, но вы должны распорядиться и сами проследить за выполнением ваших распоряжений. Мне, кстати, будет приятно, если вы собственноручно наполните мне кубок пивом.
«Может быть, — подумала Ариэль, — и не следует вмешиваться в затею братьев». Ее муж был слишком самоуверен. И похоже, он прекрасно знал, как следует исполнять роли в этой маленькой пьесе, которую он сейчас разыгрывал как по нотам.
— Смею напомнить, что мы с вами заключили договор, — сказал он, когда она стояла у двери, с видимым усилием борясь сама с собой.
Ариэль повернулась на каблуках и вышла из комнаты. Да, они заключили договор, и она не собиралась нарушать условия этого договора. Он спас ее от Оливера и отказался от уготованной ему роли обманутого глупца. Да и, по правде говоря, сама мысль о том, чтобы разрушить планы братьев, была чересчур соблазнительна, чтобы сразу от нее отказаться.
На кухне уже кипела работа. Гертруда и ее помощники готовили поздний завтрак, который должен был появиться на столе в большом зале ближе к полудню. «Завтрак для тех, кто достаточно крепок на голову и на желудок, чтобы отдать ему должное», — отметила для себя Ариэль.
