— Энья, подожди меня на улице, у меня есть просьба к госпоже цветочнице, — обратился к ней Девон. — Только никуда не уходи.
— Хорошо, еще раз спасибо, — девочка улыбнулась доброй даме в красном переднике и вышла из лавки.
Рядом с ней был узкий переулок, а в конце стояли двухэтажные жилые дома, бегали дети, лаяли бродячие псы. Энья разглядывала соседние витрины и вдруг услышала чей-то плач. Он был таким странным, а голос таким тоненьким, что она вначале не поняла, кто может издавать такие звуки. И раздавался он из-за двери в переулке. Девочка бросила взгляд на Девона за стеклом магазина и решила, что не будет ничего плохого, если она сделает всего несколько шагов в другую сторону. Здесь ведь немноголюдно и она не потеряется.
— Эй, есть кто-нибудь, кто там плачет? — спросила она. Дверь неожиданно поддалась вперед и Энья оказалась в запыленной мрачной кухне.
Источником плача оказался рыжий котенок в картонной коробке.
— Так вот кто так плакал, ну чего ты? — заговорила она с ним, и даже не заметила, как дверь со скрипом закрылась, замок щелкнул, а обернувшись Энья увидела высокого человека в черном. Его лица она не разглядела, но котенок зашипел, оцарапав ей палец. К лицу Эньи прижали мокрую тряпку. Сладковатый аромат ударил в нос. И стоило ей вдохнуть, как перед глазами все поплыло, но котенка она так и не выпустила из рук, прижимая к груди.
[1] Ридикюль — ручная дамская сумочка.
Глава 10
Энья очнулась от боли в шее. Правая рука затекла, а голова, как говорил в свое время садовник в отцовском доме, нещадно трещала! Хотя, в такие дни нянюшка сетовала, что в праздник ему следовало меньше пить. А Энья удивлялась, что же это надобно выпить, чтобы голова трещала: она же не пустая, там внутри ничего не может издавать трескотню.
И Энья раздумывала, что, быть может, в ухо садовника каким-то образом влетели две галки и давай переговариваться о своем птичьем…
Девочка часто заморгала. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Малышка громко чихнула от удушливой пыли и запаха сушеной лаванды. В ответ на этот звук в темном углу что-то зашелестело.
Энья замерла, вглядываясь в тени, ползущие по стенам. Они играли с ней, дразнили странными пугающими фигурами, вызывая в воображении девочки разные ужасы. Энья вздрогнула и легонько похлопала себя по щечкам.
— Мяу! — раздался наконец-то звук и тени расступились, явив источник шума.
Обрадовавшись, что это не монстр, девочка подползла туда.
— Вот кто меня испугал, ах ты негодник, — пробормотала она с улыбкой на испачканном личике, став покачивать котенка. Тот уткнулся мордочкой в ее ладошку и принялся сосать палец. В животе у Эньи заурчало, и она понимающе кивнула новообретенному другу.
— Да, я тоже хочу есть. Но куда это мы с тобой угодили? — она смутно помнила произошедшее в старой кухне. Незнакомец в черном и противно пахнущая тряпка, прижатая к ее лицу — только это отголоском вспоминалось девочке.
Энья провела кончиком языка по губам, ощутив сладковато-горький привкус. Она поморщилась.
Придерживая кроху у груди, Энья осторожно, пригибаясь под балками, обошла комнату.
Вдруг на пол упала белесая полоса — это из-за тучи вышла луна, осветив чердак. Да! Именно на нем и находилась Энья.
— Фи! До чего же здесь пыльно, что же это хозяева такие грязнули? Нянюшки на них не хватает, — проворчала она, едва не наткнувшись на поблескивающую серебром паутину. По ниточкам своего плетения вверх побежал крохотный паучок.
— Ах, извините, господин паук, что потревожила ваш сон. Но нам необходимо выбраться, — рассуждала она вслух, осматривая все углы и пытаясь найти хоть что-нибудь, чтобы добраться до окошка. Оно располагалось не так высоко, но Энье не хватало табуреточки или чего-нибудь подобного, чтобы достать до рамы.
Наконец-то в темном углу она сумела разглядеть что-то похожее на нужный ей предмет: там оказалось множество старых деревянных ящиков с пустыми бутылками. Но Энью отвлекли раздавшиеся из-под пола голоса.
Опустив котенка, девочка зашарила ладонями и наткнулась на железное кольцо. Она потянула за него, но люк так и не открылся. Зря только Энья старалась, выбиваясь из сил и пыхтя при этом.
— Нужно немедленно избавиться от девчонки!
Услышала Энья приглушенный женский голос.
— Мы не договаривались о чем-то большем, вы велели привести девочку и спрятать, остальное я делать не намерен. Разбирайтесь с ней сами, — вторил ей мужской.
Сквозь толщину досок Энья не могла понять, знает она этих людей или нет, но ее сердечко гулко забилось. Она не была уверена, что говорят именно о ней, но девочке стало страшно.
Взрослые о чем-то еще разговаривали. А Энья вернулась к ящикам и осторожно, стараясь не шуметь, стала перетаскивать пустые коробки к балке, над которой и располагалось окошко. Ей пришлось стараться изо всех сил, толкая тяжелые ящики, и при этом не слишком шуметь. Створка окна была приоткрыта, и висевшую над ним паутинку трепал легкий порыв сквозняка.
Закончив с ящиками и засадив немало заноз в ладони, Энья вытерла пот со лба и, подобрав котенка, осторожно взобралась наверх:
— Хоть бы не упасть, — шептала она.
Устроившись на последнем ящике, Энья со скрипом открыла окно и подтолкнула котенка наружу. А затем стала выбираться сама, едва не застряв в проеме.
— Ой, кажется, кокосовое пирожное было лишним, — решила она, извиваясь словно гусеница, пока не плюхнулась животом на черепицу. — Ох уж мне эти приключения, — ворчала она, упираясь руками по краям рамы. Хотя сердечко ее, подгоняемое чувством страха, что в любой момент те люди внизу поднимутся на чердак, билось как сумасшедшее.
К счастью, крыша оказалась не такой крутой, чтобы с нее можно было скатиться. Сейчас удача оказалась на стороне Эньи.
Внизу она видела мрак, а впереди — огни соседних домов, печные трубы, из которых вился дымок и смотровую башню. На нее-то Энья и ориентировалась, ведь там неподалеку должна быть их гостиница. Котенок пугливо осматривался по сторонам, медленно передвигая лапками и принюхиваясь. Энья сгребла его рукой в сторону подальше от опасного карниза.
Наконец-то она выбралась из проема и, тяжело дыша, прижалась к шероховатой крыше.
— Может, не зря нянюшка запрещала мне лазать по крышам, как деревенским мальчишкам, — приободрила она себя. Подняв подол юбки, Энья обвязала его за спиной словно передник и поместила внутрь него котенка. — Посидишь здесь, мне нужны обе руки, — строго сказала она. Животное было не против, царапая коготками ткань.
Энья порадовалась, что ее туфельки были без каблучков. Те очень любила Сюзет, щеголяя в них, как хромая лошадь по поместью, и давя после дождя несчастных червячков, которым Энья сочувствовала всем сердцем.
