— Я бы сказала тебе. Я же знаю, как это важно для тебя.
— Ты собираешься оставить ребенка?
— Конечно! А что ты подумал?
— Не знаю. Ты не дала мне шанса подумать.
Это ранило гораздо сильнее — такие слова, холодный тон, укор в глазах.
— Ты же понимаешь, я тоже пребывала в шоке, но в отличие от тебя у меня было время, чтобы подумать…
— Господи, Зара, я мог бы разделить с тобой часы раздумья! — Алекс оттолкнулся от стойки. — Я мог бы присматривать за тобой, позаботиться о медицинском обслуживании, о правильном питании.
— Надеюсь, ты не намекаешь на мою небрежность.
— Как ты можешь присматривать за собой здесь? — Он обвел рукой комнату. — Одна? Да еще работая и посещая лекции. Ты выглядишь…
— Ужасно, ты уже указывал на это.
Зара почувствовала, что закипает от злости. Как он смеет намекать, что эта квартира, купленная на деньги от продажи материнского имущества, недостаточно хороша?
Как смеет укорять в том, что она плохо присматривает за собой и ребенком?
Она машинально уронила руку на колено.
— Я сама забочусь о себе, — холодно начала она, — с тех пор, как мне исполнилось двадцать. Четыре года я ухаживала за больной матерью, и не забудь, я студентка медицинского факультета и знаю вес об охране здоровья.
Его скептический взгляд говорил о недоверии. Он помолчал, затем выдохнул.
— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, Зара. Как только сделаем все приготовления, сыграем свадьбу.
Зара сделала глубокий вдох, и голова перестала кружиться.
— Ты хочешь жениться на мне? Потому что я беременна?
— Потому что мы будем воспитывать нашего ребенка вместе. Да.
— Я… — Ее голос затих. Она облизала губы и продолжила: — Не представляю, как нам удастся.
Для начала — ты живешь в Сиднее, работаешь в Сиднее. А мне нужно получить диплом.
— Ты можешь переехать в Сидней. — В логике ему не откажешь. — Я знаю людей, мы сможем договориться…
— Нет. — Она стукнула руками по столу так, что звякнула тарелка. — Тебе не нужно ни о чем договариваться. Мне нравится жить здесь, и я не собираюсь уезжать.
— Потому что ты слишком независима, чтобы принять помощь?
— Потому что я ценю то, что дается с усилием. Все, что у меня есть, получено с помощью упорного труда.
Он прищурился.
— В отличие от меня?
Зара смотрела на Алекса и понимала, что неправильно судит о нем, но мысли о том, при каких обстоятельствах родился этот спор, не позволяли ей пойти на попятную.
— Как я могу выйти за тебя замуж, — продолжала она, — если все наши разговоры заканчиваются ссорами?
— Если мы поженимся, возможно, мы не будем раздражаться и ссориться. Помнишь, в домике? Мы прекрасно ладили.
— Как не помнить, — улыбнулась Зара. — Я помню первые выходные, мы обсуждали причины, почему люди женятся. Помнишь?
— Конечно.
— Тогда ты знаешь, я не верю, что два родителя лучше одного.
Зара могла поклясться, что слышит, как дрожит воздух.
— Ты имеешь в виду, что хочешь воспитывать ребенка — нашего ребенка — одна?
— Я бы предпочла, чтобы у него или у нее… — она сделала паузу, не зная, какому полу отдать предпочтение, — были оба родителя. Но я не понимаю, зачем нам жениться.
— Ты бы предпочла жить вместе?
— Мы можем договориться о совместной опеке…
— Нет. Нет ничего ужаснее для ребенка, чем разрываться между двумя домами.
Она подняла руку ладонью кверху.
— Видишь? Мы всегда спорим. В последнюю встречу я говорила тебе, почему наши отношения пора прекратить. С моей беременностью ничего не изменилось.
Алекс отвернулся к окну, чтобы не дать ей возможность видеть, как ходят желваки на скулах, затем медленно повернулся.
— Подумай, Зара. Жизнь стала бы проще для всех, если бы мы поженились. Если ты будешь моей женой, тебе не придется волноваться о том, что о нас пишут в газетах.
Нет. Желудок тревожно задергался.
— Выходи за меня, Зара, и я защищу тебя от всех напастей. У тебя будет самое лучшее медицинское обслуживание, мы наймем няню, ты сможешь учиться, заниматься всем, что тебе нравится.
Деньги могут многое. Алекс предлагает ей реальные блага, его имя и статус в обществе послужат щитом, о который разобьются невзгоды.
Она сидела на своей крошечной кухоньке, слушала его глубокий проникновенный голос и понимала, что он не упомянул о том единственном, ради чего вообще заключаются браки.
О любви.
— Мне очень жаль, Алекс, но я не могу выйти за тебя замуж, — тихо вымолвила Зара. — Я не верю, что ты можешь дать мне то, что я хочу.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Алекс думал, что ни за что не женится на женщине, которая не хочет его. Он помнил, как говорил это Заре вдень их встречи. Теперь он осознал, что лгал. Он желал жениться на мисс Ловетт, несмотря на ее отказ, несмотря на то, как хладнокровно она указала на его невозможность дать ей счастье.
И ему не нужны объяснения, он помнит каждое слово, произнесенное в домике. Она сказала, что выйдет замуж только за того мужчину, с которым захочет разделить жизнь. Очевидно, он не являлся тем мужчиной.
И, дьявол, он не собирается умолять и снова попирать свою гордость, но и отступать не намерен. Он желает видеть ее своей женой, вместе воспитывать ребенка и сочетаться браком до его рождения.
Требуется план.
А теперь он согласен предоставить ей время и свободу, чтобы она подготовилась к своим экзаменам. После того как он хорошенько надавил, она согласилась принять финансовую помощь, так как уволилась с работы, но отказалась от кухарки, швейцара и новой машины. Хорошо еще, что смягчилась и позволила изготовить дубликат ключей.
Сначала Зара не хотела, чтобы кто-нибудь знал о ее беременности, но потом согласилась поставить в известность мать и братьев Алекса. Затем он уговорил ее взять его с собой, когда после экзаменов она пойдет на первичный осмотр к доктору. Возможно, она видела упрямо сжатые челюсти или он поколебал ее самоуверенность постоянным напоминанием, что это и его ребенок тоже.
Алекс действовал вежливо, ловко, не спорил, не конфликтовал, в разговоре всегда сдерживал раздражение и уступал. Каждый раз, когда он интересовался ее здоровьем, он хотел знать, изменилось ли ее тело и думает ли она по ночам, что в ней растет ребенок, связавший их воедино? Он хотел напомнить ей о других разговорах, страстных, веселых, когда они делились самым сокровенным и признавались друг другу в своих чувствах.
