— Наставница, с вами все в порядке?
Анаис смахнула слезинки и попыталась улыбнуться.
— Не стоит переживать, сеньор д’Анари. Что вас ко мне привело?
Робер вздрогнул, на один момент на его лицо легла тень страха, но тут же исчезла. Он глубоко вдохнул, как перед прыжком в полынью, и выпалил:
— Фредерик себя не убивал!
Анаис удивленно приподняла брови.
— Вы в этом так уверены?
Юноша отрывисто кивнул и затараторил вполголоса:
— Понимаете, когда мы возвращались, он постоянно строил планы мести Люсьену, он просто фонтанировал идеями, я даже одергивал его, чтоб он говорил тише. Уже у самых спален его словно озарило, он замолк и странно улыбался! Фредерик отказался говорить, что придумал, только ответил уклончиво, что пойдет проверить догадку. И убежал тут же, я не успел его остановить!
Робер перевел дыхание и с нажимом продолжил, заглядывая в глаза Анаис:
— Поверьте мне, наставница. Самоубийцы так не выглядят. Я точно знаю.
На языке так и вертелся вопрос, откуда подростку так разбираться в поведении тех, кто жаждет свести счеты с жизнью, но чутье подсказывало девушке, что лучше промолчать. Что-то страшное и темное скрывалось в глубине глаз юноши, и лучше было бы это не будить.
— Хорошо, я вам верю, — Анаис еще колебалась, стоит ли рассказывать Роберу о подслушанном диалоге ректора и Лабера. Тем более, что она не понимала, зачем Робер все это ей рассказывает. — Но зачем вы говорите это мне? Почему не сеньору Лаберу? Уверена, он был бы признателен вам за ваши размышления.
— Самому признаться в нарушении комендантского часа? — по-взрослому жестко усмехнулся юноша. — Нет уж, я не такой дурак.
— Но зачем вы пришли ко мне?
Он опустил голову.
— Я… я просто хочу, чтоб вы знали… вы же видели его незадолго до… — его голос дрогнул и сорвался, а глаза подозрительно заблестели.
Анаис со вздохом встала и легкими прикосновениями усадила Робера на свой стул, едва удержавшись, чтоб не погладить его по волосам, как ребенка. Меньше всего она ожидала, что ей придется утешать нервных подростков.
— Я бы предложила вам воды, Робер, но увы, у меня в наличии только яды и эликсиры, и вряд ли они вам помогут.
Он опустил голову и смотрел на свои колени, пытаясь сдержать слезы. Анаис спокойно ждала, когда он успокоится и его плечи перестанут судорожно дергаться от каждого вздоха. Но он не успокаивался, дышал неровно, пытаясь подавить всхлипы.
Его нужно было чем-то отвлечь.
— Лучше вспомните, Робер, — нежно и вкрадчиво произнесла Анаис, кончиками пальцев невесомо коснувшись плеча юноши, — куда убежал Фредерик? Вы же хорошо его знали, наверное, у вас есть мысли о том, что он захотел проверить?
Робер стал дышать медленнее и глубже и спустя несколько мгновений поднял глаза на Анаис. Он неуверенно кивнул.
— Мне кажется, я знаю, но… я не уверен. Я не следил за ним, не успел заметить, куда он свернул. Поэтому я подождал его немного в коридоре и пошел спать. Думал, он скоро вернется. Он же часто по ночам отлучался, а потом возвращался тихо, никто и не замечал…
— Тогда откуда же вы знаете, куда он мог бегать?
Робер тяжело вздохнул.
— Однажды Фредерик снова сцепился с Люсьеном, они перешли на оскорбления, и Рикки, не выдержав, крикнул… очень оскорбительные вещи про его сестру. Извините, не буду повторять в вашем присутствии. Это было ужасно недостойно со стороны Фредерика так выражаться о сеньорине из приличной семьи, но Люсьен… он тогда тоже перешел границы. Наверно, никто бы и внимания не обратил, решив, что Рикки просто зашел слишком далеко с оскорблениями, но Люсьен тогда побледнел и замолчал и даже не ответил ничего. Он испугался, это всем было видно. Фредерик не просто обругал его сестру, он сказал про нее правду. А узнать он ее мог только из чужих писем.
Робер замялся, снова плотно сжал губы, ему явно не нравилось так говорить о покойном друге, но остановиться он не мог.
— Поймите, — наконец продолжил он с горячностью, — он никогда не желал никому зла, он не пытался кого-то шантажировать или еще как-то вредить! Наверно, он хотел просто пошутить, когда влез в хранилище писем… или искал письмо отца… хоть кому-то, хоть ректору! Фредерику никогда никто не писал, вы знаете, и он так переживал, все надеялся, что отыщет хоть одно письмо кого-то из своей семьи, поймет, почему они молчат… Наверно, письмо Люсьену подвернулось ему под руку случайно, а потом он просто не удержался в пылу ссоры.
— Потому Люсьен и испортил ваши работы?
Робер грустно улыбнулся.
— Нет, тогда он отомстил страшнее. А сейчас это было небольшое напоминание, что в Академии у него возможностей гораздо больше. Наверное, Фредерик решил поискать еще компромат в письмах, хотя я и не понимаю, на что он надеялся. Вряд ли бы Люсьен позволил, чтобы что-то настолько личное снова оказалось в досягаемости Рикки.
— Хранилище писем, значит, — тихо повторила Анаис, постукивая пальцем по подбородку. — Как вы думаете, Робер, не стоит ли нам туда прогуляться? Может, это поможет нам узнать, что же приключилось с бедным Фредериком.
Юноша вскинулся, улыбнулся несмело, словно не смея поверить удаче.
— Вы… вы верите мне? Хотите помочь?.. Но почему?
— Потому что Фредерик был хорошим мальчиком. И если это не он сам свел счеты с жизнью, значит, ему помогли. А убийцу нужно найти и наказать.
По Академии один за другим прокатились два гулких удара колокола. Робер в панике подхватился со стула:
— О дьяволы, мне пора бежать! — он бросился из аудитории, но почти добежав до дверей спохватился и вернулся, шепотом протараторил: — Вечером, после комендантского часа, у витража с синими птицами!
И унесся прочь. Громко хлопнула дверь. Анаис осталась одна, немного ошеломленная. Посмеиваясь, она пробормотала:
— Ну вот, дожила, мне сущие дети свидания назначают!
«И зачем вы в это ввязались?» — со сварливостью столетней бабки поинтересовался Виктор, словно только и ждал, когда мальчишка убежит.
Хорошее настроение как ветром сдуло. Хотелось нахмуриться и закатить глаза одновременно.
«Сеньор, я, кажется, просила вас не вторгаться в мой разум без приглашения. Извольте выйти вон».
«Сеньорина, позвольте вам напомнить, что ментальная связь работает по другим законам. Я не могу вас не слышать, а чтобы говорить с вами мне не приходится вторгаться в ваш разум, чего вы так боитесь! Даже если я молчу, даже если занят, я все равно слышу вас — как приглушенный голос из соседнего кабинета…»
«Неужели в Особой Канцелярии экономят на толщине стен?» — не удержалась от сарказма девушка.
Виктор хмыкнул.
«Ну что вы! Это стратегическое решение, чтобы не выпускать из глаз — а вернее из слуха — своих коллег! Ведь кто работает в Канцелярии? Преступники и заговорщики, желающие совершать преступления и плести заговоры, не переступая призрачной черты закона!»
