Она, кажется, заметила замешательство Виктора, мимолетно улыбнулась. А может, всего лишь призрачный лунный свет, просеявшись сквозь мутное маленькое окошко, скользнул по ее лицу.
— Что будет со мной, сеньор д’Альбре? Разве Особая Канцелярия позволит мне вернуться в муниципальную лабораторию?
Виктора как ледяной водой окатило. Запоздало он понял, что темнело в глубине прозрачный светлых глаз девушки. Страх. Страх перед методами Канцелярии, перед ее агентами, которые легко забывают об этике, если она стоит между ними и долгом.
Он хотел было успокоить ее, что ее отпустят, никто и словом не напомнит ей об этой ужасной неделе, но прекрасно понимал, что это ложь. Де Руан такого не допустит. Да и с Лаперьера станется отомстить беззащитной горожанке, свидетельнице его провала и позора.
Горло пересохло, и слова, безукоризненные вежливые слова, застряли в нем острыми камешками. Виктор прикрыл глаза и вздохнул. Раз пасовал разум, может, стоит прислушаться к сердцу? Он быстро пересел к Анаис, с огорчением отметив, как она вздрогнула всем телом и с трудом подавила желание отшатнуться. Сказал, доверительно глядя в глаза:
— Я не хочу вас ни к чему принуждать, сеньорина. Я приму любое ваше решение и сделаю все, чтоб защитить вас от дальнейшего интереса Канцелярии… или других лиц. Но не покривлю душой, если скажу, что буду рад, если вы останетесь со мной, агентом и помощницей.
Анаис неуверенно улыбнулась, расслабляясь.
— Вы думаете, мои скромные таланты алхимика будут полезны Канцелярии?
— И не только алхимика. Если не ошибаюсь, вы уже прихватили сувенир на память из запасников Академии?
Анаис смущенно хихикнула и отвела глаза.
— И не один! Они все равно не найдут этим реагентам должного применения!
Виктор тепло улыбнулся и осторожно коснулся пальцев Анаис.
— Вы прирожденная преступница, сеньорина — как и любой в Канцелярии. Как и я сам. Прошу вас, оставайтесь со мной — ради моего спокойствия и тех гор, что мы сможем свернуть вместе.
Она улыбнулась и промолчала, но ладонь не убрала.
Тепло медленно разгоралось в груди мага, окутывало его коконом золотистых искорок, нежно латало дыры, оставленные голодной бездной у самого сердца.
Карета мерно катилась по дороге, колеса едва слышно скрипели, и в такт им накатывал сон. Виктор сам не заметил, как начал клевать носом и задремал, съехав головой на плечо Анаис. Она только улыбнулась и нежно коснулась его волос прежде, чем самой забыться легкой дремой.
Даже во сне они не разняли ладони.
