Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Потом она быстро прошла мимо него и удалилась, а полы белого плаща широко развевались на ветру, несущем струи дождя, так что она превратилась в белый треугольник, с ужасающей скоростью уносившийся прочь между тесными темными стенами и уменьшавшийся на глазах.
Кути развернул бумажку, пытаясь прикрыть ее трясущейся рукой от дождя. Это оказалась паршивая ксерокопия контурного рисунка, изображавшего скалящего зубы китайца в рубашке и штанах с мелким расплывчатым изображением кораблей и зверей. Под рисунком шариковой ручкой были приписаны неровные строчки:
60
31 10, 78 53:
49 80, 86/100 90 91.
– 12
Кути посмотрел вслед исчезнувшей из виду женщине. Он понял этот шифр, но не мог не задуматься, откуда она могла знать, что он его поймет. Это была кубинская charada china, система записи, используемая в шарадах и лотереях, которую привезли на Кубу в середине девятнадцатого века китайские иммигранты. Первоначально в ней использовалось тридцать шесть знаков, но в двадцатом веке их количество увеличилось до сотни.
Репродукция знаменитого рисунка была так плохо скопирована, что маленькие картинки на одежде китайца просто нельзя было распознать, и тем более невозможно было прочитать крошечные цифры рядом с каждой из них – но приемная мать Кути Анжелика так много гадала по этой древней системе, что Кути без труда вспомнил, к какой картинке или группе картинок мог, традиционно, относиться каждый номер.
Сейчас он пытался прочитать указанные картинки как записку – послание, адресованное ему, – и очень скоро мысленно составил из них фразы, заполнив пропуски словами, которые казались ему подходящими:
(В этот день) темное солнце олень большая рыба, епископ (Томас Эдисон) электрического света:
(Отправившись на поиски, найдешь a) пьяного врача (или врача для пьяниц), (в) отеле (или монастыре) (где видел) большое зеркало и старика (рядом) с) черепаху из драгоценных камней.)
– Святая подвижница (или проститутка)
«Давно ли, – думал Кути, – она следила за мной? Как раз на рассвете, когда вместе с тухлым дождем с неба посыпались мертвые воробьи, я действительно видел старика, приставлявшего к кирпичной стене большое зеркало в золоченой раме и смотревшего на меня в отражение. Было это вроде бы перед китайским рестораном, а не отелем или монастырем… Хотя вообще-то рядом находился магазин под названием „Нефритовый кладезь“ с большой нефритовой черепахой в витрине. Это было рядом с улицей Игроков… Вашингтон и Стоктон».
Еще продолжая раздумывать, как бы выбраться обратно на улицы настоящего Сан-Франциско, он услышал неровное жужжание автомобильных шин по мокрому асфальту и, сделав шаг вперед и посмотрев налево, увидел тускло окрашенные автомобили, пересекавшие переулок слева направо. Настоящая улица! «Ищи и обрящешь», – сказал он себе.
Он подумал о старике с зеркалом… и о женщине в белом дождевике.
Святая подвижница (или проститутка).
Анжелика увидела бы в этом приглашении опасность, причем не столько бытовую угрозу, сколько мистическую. «Не все, пользующиеся магией, обязательно плохи, – многократно убеждал он себя за последние два года, – но это занятие всегда вредит им самим: даже если ты маскируешься и работаешь на благо других или для самозащиты, это огрубляет и пачкает твою душу».
Кути плелся к перекрестку, не отрывая взгляда от зрелища проносившихся машин, но ни на секунду не забывал о бумажке, зажатой в кулаке. Анжелика посоветовала бы ему бежать сломя голову от того, что могла предлагать эта записка, – бежать в католическую церковь или даже в полицию; идеальным для нее вариантом было бы, конечно, если бы он поскорее вернулся к ней и Питу, если сможет их найти.
Но ведь он знал, что означали симптомы психической контузии, которые он ощутил сегодня утром. Как сказал недавно Мавранос, Кути теперь принадлежал к магической армии Скотта Крейна – и он знал, вернее, чуял нутром, и спинным мозгом, и самой примитивной частью подкорки, что в последний час их армия перенесла нечто вроде ядерного удара.
Своими оглушенными чувствами он воспринимал лишь боль и пустоту. Попытка вернуть к жизни Скотта Крейна, несомненно, провалилась. Мавранос, Пламтри и Кокрен, по всей видимости, погибли.
Когда же Кути пытался думать о своих приемных родителях, его мысли попросту хаотически разбегались. Он не мог поверить, что Пит и Анжелика мертвы, но он также знал, что его личная способность к вере ни на что не влияет. Его кровных родителей замучили до смерти лишь немногим более двух лет назад, и теперь чета беглецов, которая приняла его и заботилась о нем, и любила его, тоже вполне могла быть мертва.
Пока что он мог лишь отбрасывать от себя эту мысль.
Пока что Кути был один – и очень заметен – во враждебном проснувшемся городе.
«49 80, – думал он. – 12».
Он наконец вышел из полумрака переулка; его кроссовки теперь шаркали по мокрому бетону уличного тротуара, и проезжающие автомобили были настолько реальными, что он даже мог разглядеть узоры протектора, мгновение сохраняющиеся на мокром асфальте, когда те проезжали мимо, так близко от него, что он видел лица за стеклами, испещренными дождевыми каплями. Эта улица называлась Стоктон. Вашингтон-стрит, вероятно, следующая, слева.
Он сунул скомканную бумажку в карман джинсов. Ноги дрожали, и он даже скосил глаза вниз, чтобы убедиться, что его ремень не перекручен лентой Мёбиуса (нет, не перекручен), и, вздохнув, поплелся дальше на юг, к Вашингтон-стрит.
Синий грузовичок, за которым «Гранада», виляя из ряда в ряд, следовала по рассветным улицам района Ричмонд, не останавливался на красный. Он притормаживал перед перекрестками, но тут же устремлялся в первый же разрыв поперечного потока машин, как будто перед ним были не красные огни светофоров, а всего лишь предупреждения о пересечении с главной дорогой. Кокрену требовалось все его водительское умение, чтобы держать машину в поле зрения, оставляемом мотающимися по стеклу дворниками, и все равно ему тоже пришлось пару раз проскочить на красный, отчаянно ругаясь и обливаясь потом. Анжелику он попросил убрать ружье под сиденье – на случай, если их остановит полиция.
На протяженном отрезке уходящей на запад Гири-стрит Кокрену удалось ненадолго поравняться с мчащимся синим пикапом слева, и Пит встал почти во весь рост на пассажирском сиденье «Гранады», высунув голову и плечи из окна; когда же он вновь шлепнулся на сиденье и посмотрел на Анжелику и Кокрена, его мокрое от дождя лицо было бледным.
– Он лежит на сиденье, – глухо сказал Пит, – лицом вниз, и кровь течет из-под головы. – Кокрен сердито зашипел: пикап вновь прибавил скорость. Обе машины временами разгонялись до пятидесяти, а то и до шестидесяти миль, пролетая по эстакадам на перекрестках, подпрыгивая на нагруженных рессорах при съезде на спусках, и оставалось радоваться, что китайские рестораны и магазины бывшей в употреблении одежды еще закрыты, а на улицах пока мало машин.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
