Единственное требование, которое не радовало избранниц – на светской жизни можно было смело ставить крест. Каждый шаг девушки отныне контролировала охрана. Никаких знакомых, родителей и подружек. Исключения допускались в самом крайнем случае. И если принять во внимание отсутствие постоянной радиосвязи между островом и континентом, то согласие на жизнь с Грифоном являлось разновидностью домашнего ареста. Четко контролируемое одиночество – вот плата за роскошную жизнь в особняке, дорогие подарки и редкие поездки на континент. Несмотря на минусы, от желающих не было отбоя. Точнее сказать, Грифону не отказывал никто. Он считал, что ему не присуще болезненное самолюбие, не позволяющее пережить отказ. По крайней мере, он так считал, за отсутствием подобного опыта.
В отношениях с любовницами присутствовал еще один нюанс, о котором до поры милой куколке Адель знать было не обязательно.
Девушка ждала его в гостиной, обитой черным деревом. Она сидела на диване, сжимая в руке тонкую ножку бокала, в котором пенилось шампанское. В карих глазах плясали огоньки – отражение пылающего камина. Легкий шелк пеньюара кораллового цвета скользнул с плеча, обнажая грудь, когда она с радостным «привет» поднялась Грифону навстречу.
– Алекс! Наконец-то! – Пухлые губы недовольно надулись. – Я уж думала, опять спать одной!
Грифон не удостоил девушку ответом. Обогнул ее, хлопнув по округлой попке. Только утонув в глубине мягкого, необъятных размеров кресла, он понял, насколько устал.
– Плесни мне коньяка, – негромко сказал он.
– Хенри? Мартель? – с готовностью отозвалась она. От былого недовольства не осталось и следа.
Грифон отрицательно покачал головой.
– Значит, Хеннесси…
Адель птичкой подлетела к бару. В порхнувших полах пеньюара на миг открылся чисто бритый лобок. Грифон расслабленно вздохнул, наблюдая за тем, с какой ловкостью девушка управляется с бутылкой. Хотя… Возникала порой мыслишка о необходимости что-то поменять в жизни. То, что это «что-то» вертело сейчас роскошным задом у стойки бара, можно было не уточнять. И не то, чтобы глупая девочка стала его раздражать. Отнюдь. С годами в ней прибавилась готовность решаться на многое, если дело касалось денег. А в умной собеседнице Грифон нужды не испытывал никогда.
В физике есть такое понятие, как усталость металла. Так и эмоциональный фон наркобарона выдерживал близкое присутствие одной женщины не более трех лет. Потом глаз замыливался и объект переставал вызывать сексуальный интерес, несмотря на ярко выраженные достоинства. Однако с Аделью все оказалось не так прямолинейно. Каждый раз, наблюдая за тем, как девушка наклонялась, являя в распахнутом вороте пеньюара упругую грудь, Грифон пересматривал свое решение. Хорошая девочка. Пусть поживет.
Владелец криминального бизнеса медленно поднял бокал, наслаждаясь приглушенным янтарным блеском, затаившимся внутри благородного напитка. На столе как по мановению волшебной палочки возникла тарелка с белым виноградом – идеальный способ оттенить сложную текстуру фруктовых нот. Грифон не признавал в качестве закуски лимона. Тем более в нем вызывала неприятие так называемая «николяшка» – цитрус, посыпанный сверху кофе с сахаром. Кстати, названая в честь Николая II, закуска была обязана курьезу. Как известно, царь не жаловал спиртное. Но однажды во время приема французских послов хватанул подаренного в качестве презента коньяка. И, как водится, поморщился. Чтобы сгладить впечатление, император положил в рот дольку лимона, подававшегося к чаю – дескать, вот что было причиной недовольной гримасы на лице! Но обычай прижился, неизменно вызывая шок у французов, придерживающихся при употреблении коньяка правила трех «С» – café, cognac, cigares.
– Ты не представляешь, что было утром! – защебетала Адель, вспорхнув с ногами на диван. – Если бы не Фарид, вообще не знаю, чем бы дело кончилось! Представь, выхожу я утром к бассейну освежиться и вижу – сидит на кафеле зверек. Маленький такой, забавный, как белочка. Только без хвоста. Вытянулся на задних лапках и смотрит на меня. Я покормить его хотела – взяла со стола орешков и протягиваю ему. И вдруг он ка-а-ак разинет пасть, а вся кожа на мордочке стала слезать с него, как чулок! Пока я соображала, что к чему, Фарид стулом по нему как грохнет! Представляешь? Оказалась тварь жутко ядовитая. Фарид говорит, если бы зверь меня цапнул – и пяти минут бы не прожила. Кошмар какой-то…
Адель говорила, эмоционально переживая утренний случай, но Грифон ее не слушал. Маслянистая густая жидкость, поймавшая в плен янтарь горящего пламени, разбудила в нем воспоминание.
Ни в каких, даже самых радужных мечтах, Грифону не представлялось, что замена Хаммеру найдется так быстро. Это настораживало. Чтобы не сказать больше. Еще на заре их знакомства с бывшим осведомителем наркобарон получил список сотрудников спецотдела. Файл послужил залогом, на котором строились последующие отношения, основанные на взаимной выгоде. С тех пор много воды утекло, но Грифон еще в то время распорядился держать в поле зрения некоторых уязвимых, с его точки зрения, спецагентов.
На первый взгляд указанные в списке отличались кристальной чистотой. Однако существовал железный аргумент, способный пробить рыцарские доспехи. Прямолинейный, жестокий, не признающий компромиссов. Сломавший ни одну судьбу в попытке втоптать в грязь змея-искусителя с золотыми зубами. И что же? Серый кардинал по-прежнему правит миром, вгоняя людей в транс шелестом купюр и ни с чем не сравнимым запахом свежеотпечатанных денег.
И Мамука – так звали нового осведомителя – не явился исключением из правил. Как и все те, кого сдал Хаммер, он редко появлялся в городе. За два года наблюдений, ведущихся ни шатко ни валко, удалось выяснить немногое. Выходец с Кавказа мало с кем общался. Так, пара знакомых да родители погибшего друга. Из порочащих связей, с сильной натяжкой способных служить основой для компромата, могла стать только затянувшаяся любовная история с бывшей проституткой. Мамука явил с себя с лучшей стороны, выкупив девчонку и поселив на квартире, которую сам оплачивал. Подобное благородство наводило на мысли. Но так ли был привязан к плохой девочке спецагент, чтобы пойти на сотрудничество под угрозой ее смерти? А может, опытному сотруднику отдела по борьбе с незаконными бандитскими формированиями ничего не стоило обрубить концы, оставив девушку на растерзание бойцам наркобарона?
Ответить на вопрос Грифон не мог. И в любом случае – шантаж самая плохая основа для взаимовыгодных отношений. Поставленный несколько дней назад перед необходимостью срочно найти информатора в спецорганах, Грифон обратил внимание на отчет одного из топтунов, ведущих Мамуку. Только дотошности молодого фискала наркобарон был обязан тому, что в файлы угодило ничем не примечательное наблюдение: в дорогом автосалоне, куда зайти отважится не каждый, стоял наш южанин и по выражению топтуна «пускал слюни». Объект его вожделения – новенький Форд Мустанг – матово гасил солнечные лучи крыльями цвета black devil.
Грифон решил поставить на кавказца. Дав отмашку на вербовку мастеру шантажа Старому Хрычу, владелец островов с нетерпением ждал результата. И дождался. Когда Мамука выразил желание иметь дело только с боссом, Грифон согласился на встречу, на успех особо не рассчитывая.
