– …другое дело, солнце мое. Я тебя никуда не отпущу. Ты только моя, слышишь? Только моя.
Кира подняла голову. Рядом с ней на корточках сидел Дикарь. Она метнулась вперед. Ее руки, стремительно взлетев, опустились на плечи спасителя.
– Дикарь, – с хрипом вырвалось у нее. Девушка не верила своим глазам. – Я умерла?
– Нет, девочка моя. Нам рано думать о смерти, – шептал он, обнимая ее дрожащие плечи, прижимая к груди.
На секунду Кира отстранилась, разглядывая спасителя в упор. Живой. Невредимый. Исцарапанный, в рваной одежде, сквозь дыры в которой виднелись кровоподтеки, с запекшейся кровью на губах и заплывшим глазом. Бесконечно любимый, он был рядом.
– Дика-а-арь, – простонала девушка. Она хотела говорить – много слов, о своей любви, о преданности, о том, что ни за что не отпустит его, что отдаст за него жизнь – но ком, подступивший к горлу, перекрыл дыхание.
– Все позади, Кира, все позади, – вместо нее заговорил он. – Теперь все будет хорошо, я знаю. Ты мне веришь? Я ведь никогда не обманывал тебя. Обещал прийти – и пришел. Моя. Ты моя. Любимая девочка. Теперь все будет хорошо – я тебе обещаю.
Она кивала, с каждым кивком все теснее прижимаясь губами к его шее. Тепло, исходившее от любимого, обволакивало ее. Слова согревали, наполняя благоговейным трепетом ее сердце. Мир вокруг потерялся, поплыл, растворился. Остались объятия – страстные, жаркие. И еще слова – драгоценными каплями заполнявшими ее душу. Осталась любовь…
– Какая гадость! Вы еще поцелуйтесь…
Пронзительный мальчишеский голос вырвал Киру из состояния полусна.
– Смываться надо. Слышишь, Дикарь? Смотреть противно, – голос не унимался. – У них Хаммер ушел, а они тут… обнимаются.
– Остынь, Малой, – тихо отозвался Дикарь. – Достанем твоего Хаммера, не сомневайся.
– Моего… Блин, ну, ты скажешь. Достанет он… Я сам бы его достал. Да поздно заметил, откуда он вылез в скалах. А то – сам бы его встретил. Горячо.
– Хватит бурчать, – сказал Дикарь. Он медленно поднялся, не выпуская Киру из объятий. Утвердившись на негнущихся ногах, она с новой силой прижалась к нему.
– Кто тут бурчит? Я, что ли? – звонкий голос царапал ей слух. – Сам говорит… И потом сам говорит. То ему быстрей уходить, то стоит тут. Целуется. Тьфу…
Потом голос стал затихать. Послышался скрип песка и наступила спасительная тишина, в которой катились и с мягким шорохом отступали в море волны.
Дикарь по-прежнему сжимал девушку в объятиях. Какое ей дело до всех голосов мира, когда ее Мир был рядом!
