Покончив с декорированием камина, Абигейл занялась старинным комодом. Стоявшие в нем большие чашки и тарелки она обложила листьями, а в огромной глиняной вазе поместила крупную гроздь ягод.
На все эти хлопоты ушел почти весь день, зато результатами своего труда, Абигейл осталась, вполне, довольна.
Ник зашел в гостиную, как раз, в тот момент, когда она только-только присела на диван и, оглядев красочные плоды своих усилий, невольно, заулыбалась.
— У тебя все получилось здорово, — сказал он. — Ты обладаешь настоящим художественным талантом, о чем я даже не догадывался.
— Я всегда занималась рождественскими украшениями в доме родителей, когда жила с ними. — Ее глаза вдруг потухли, на лицо легла тень задумчивой грусти. — На этот раз там некому будет заняться елкой.
— Эй, послушай... — Заметив, как она переменилась в лице, Ник нежно коснулся ладонью ее щеки. — Ведь твоя мама знает, что ты сейчас находишься в безопасном месте.
— Я хотела бы дозвониться до нее и поговорить с ней сама.
— Кто знает, может быть, уже сегодня телефон заработает, и тебе удастся поговорить с ней... и со своим женихом.
— С Брайаном, — поправила его Абигейл.
Она знала, что теперь этот человек, никогда, не станет ее женихом. У нее не было страстной привязанности к нему и раньше, но он представлялся ей, достаточно, интересной личностью, чтобы отнестись к его предложению с определенным вниманием. Однако с первой же минуты, как только в ее жизнь ворвался Ник Грант, она перестала даже вспоминать о Брайане.
Ник сразу произвел на нее необыкновенное впечатление, сразу вызвал в ней страсть, восхищение его мужественностью. Но Абигейл, с самого начала, полагала, что ее страстное чувство к сексапильному герою телеэкрана было временным и что оно исчезнет так же внезапно, как и появилось.
Теперь же, проведя с ним несколько дней в вынужденном заточении, она должна была посмотреть правде в лицо. Ник все больше и больше завладевал ее умом и сердцем, и она ничего не могла поделать, чтобы противостоять этому. Стоило ему лишь взглянуть на нее — и в ее жилах начинала закипать кровь. Стоило ему поцеловать ее даже в щеку — и в ней мгновенно просыпалось эротическое желание, застилавшее мозг алым туманом, в котором, бесследно, исчезали все мысли, кроме одной. Ей был нужен только этот мужчина.
Еще раз, окинув беглым взглядом празднично украшенную комнату, Абигейл, неожиданно, решила, что момент, когда она должна объяснить Нику свои отношения с Брайаном, настал. Откладывать, все на потом, было бессмысленно. Ибо тогда, время начнет работать против нее. К тому же, ведь он рассказал ей о своих отношениях с Сидни. Почему бы ему теперь не выслушать ее? И она прошептала дрогнувшим голосом:
— Ник, я хочу рассказать тебе о наших отношениях с Брайаном.
Упоминание имени другого мужчины оказалось с ее стороны опрометчивым шагом. Как только она произнесла его, Ник замер, и теплые лучики в голубых глазах тотчас погасли.
— Абигейл...
Едва он заговорил, как в ту же секунду, она прервала его коротким монологом:
— Нет, Ник, сначала я должна объяснить тебе. Все не так, как ты предполагаешь. Совсем не так! Я уже говорила, что мои родители разошлись. На меня это подействовало удручающе. Их разрыв сокрушил все основы, на которых я строила свои представления об обществе, окружающем мире. Я чувствовала себя потерянной, бездомной... Мне казалось, что из-под моих ног вырвали не только почву, на которой я стояла, но и все корни и корешки, которые я успела пустить в нее. Именно в этот период со мной познакомился Брайан.
По крайней мере, Ник слушал ее. Это было уже нечто. Абигейл боялась, что он повернется и уйдет, но, судя по всему, он запасся терпением и решил дать ей шанс выговориться. И она с проворством кошки ухватилась за этот шанс — слова полились из нее сплошным потоком, перегоняя и сбивая друг друга, торопясь донести до его слуха все, что она хотела сообщить ему.
— Он гораздо старше меня — ему за сорок, — затараторила она, — и я полагаю, именно это привлекло меня поначалу. Теперь мне ясно, что тогда я хотела встретить мужчину, на которого можно было бы опереться и в чью жилетку можно, было бы, поплакаться. Мне также нужен был человек, который смог бы вернуть моей душе покой и жизнелюбие, потерянные мной после ухода отца. Я думала, что таким человеком был Брайан. Вернее, я хотела, чтобы он таким был.
— Поэтому ты пообещала ему выйти за нею замуж?
— Нет! Фактически, я не обещала этого! Он сделал мне предложение, но я не дала согласие. Я лишь сказала, что должна подумать.
Его глаза сузились, когда он устремил взгляд куда-то вдаль, взвешивая только что услышанную информацию. Спустя несколько мгновений, Ник повернулся к ней и сказал:
— Выходит, давая мне не, совсем, точные сведения о помолвке с этим человеком, ты преследовала одну цель: обезопасить себя.
— Да, это был своего рода способ самозащиты, и я...
Боже, что она наделала? Ведь в ее планы вовсе не входило направлять разговор в такое русло. Абигейл совсем не ожидала, что он истолкует ее утверждение о мнимой помолвке с Брайаном подобным образом.
Тогда чего же она ожидала? Неужели ей в голову, действительно, могла прийти мысль, что, когда она честно опровергнет свое прежнее утверждение о помолвке, он лишь облегченно вздохнет, растянет рот до ушей в счастливой улыбке и радостно примет ее в свои объятия? Но она жестоко ошиблась. Реакция мужчины на ее тактику оказалась совсем иной.
— Советую в следующий раз не прибегать к таким уловкам. Достаточно сказать «нет» или «да» — и все сразу встанет на свои места, — холодным тоном отрезал Ник.
Но разве, оказавшись в плену его мужских чар, она могла сказать ему «нет»? Конечно, не могла. А отвергнуть, своего так называемого, жениха — это было вполне в ее силах. Потому что Брайан никогда не вызывал в ней такого физического возбуждения, какое вызывал Ник одним лишь фактом своего существования, своего присутствия в ее жизни. Когда он прикасался к ней, внутри нее тотчас, будто вспыхивало пламя...
— Загляни в холодильник и выбери все, что посчитаешь нужным, для ужина, — сухо сказал он, прерывая ее размышления.
По его тону, Абигейл поняла, что тема Брайана и ее предполагаемой помолвки с ним исчерпана, и что у него нет, абсолютно, никакого желания возвращаться к ней. Она поднялась с дивана и направилась в кухню, чтобы заняться приготовлением рождественской трапезы. Вскоре к ней присоединился и Ник.
Когда почти все уже было готово — на столе их поджидали салат, томатная паста, открытая бутылка красного вина, а в кастрюле доваривалось мясо с чилийским перцем, — он неожиданно произнес:
— Для праздничного ужина нам и одеться следует, подобающим образом.
— А что мы празднуем? — равнодушным тоном спросила она.
