Шел уже второй час ночи, а сна не было ни в одном глазу. Напрасно Эльвира пыталась убедить себя в том, что в день свадьбы невесте полагается выглядеть цветущей и радостной. Да и какие, собственно говоря, у нее могли быть причины для беспокойства? На первый взгляд их брак казался просто идеальным — превосходное сочетание хорошего происхождения и больших денег, относительной молодости и отличного здоровья. Однако в действительности все обстояло несколько иначе, главное от посторонних глаз было скрыто.
Этому браку недоставало главного, недоставало любви, причем речь шла вовсе не о любви чувственной, с этим как раз все было в порядке. С первой же встречи их с Дереком потянуло друг к другу словно магнитом, да и потом они пользовались каждым удобным моментом, чтобы остаться наедине. Нет, в этом браке не было любви духовной, недоставало родства душ, необходимых, по мнению Эльвиры, для создания полноценной семьи.
Дерека, однако, это нисколько не смущало, на его взгляд, все складывалось как нельзя лучше. Их союз устраивал все заинтересованные стороны: родителей Эльвиры, а главное, деда Дерека, давно мечтающего о наследнике своих огромных владений. Устраивал он и Дерека, в свою очередь хотевшего стать отцом. Да и Эльвире тоже давно пора было обзавестись детьми.
Так что все вроде бы было замечательно.
А впрочем, дело почти сделано — отказаться от брака в день свадьбы невозможно, да и какой в этом смысл? Будь что будет, подумала Эльвира, выключая стоящую на столике возле кровати лампу. Выдавленную зубную пасту обратно в тюбик не запихнешь.
Недаром же люди говорят: стерпится — слюбится.
Стерпится — слюбится.
Глава 1
Выйти замуж впопыхах — век маяться.
Подняв лицо навстречу тугим, горячим водяным струям, Эльвира стояла так до тех пор, пока кожа не онемела. Как бы ей хотелось, чтобы онемели и мысли. Однако ничто было не в состоянии изгнать из головы проклятую фразу.
Выйти замуж впопыхах…
— Нет!
С этим, полным отчаяния, возгласом она торопливо выключила воду и закрыла глаза.
Во внезапно наступившей тишине звук ее прерывистого дыхания казался неестественно громким и тревожным, как у загнанного, припертого спиной к выложенной кафелем стене дикого животного, попавшего в безвыходное положение.
— Нет, — повторила Эльвира уже тише, тряхнув головой с такой силой, что капли воды с волос разлетелись по всей ванной. — Боже мой, нет…
Тишина казалась слишком гнетущей, слишком тревожной. И она снова включила воду, чтобы заглушить эти разъедающие душу мысли.
— Эльвира?
Раздавшийся из-за разделяющей ванную и спальню двери мужской голос, глубокий, густой и звучный, заставил ее открыть голубые глаза и в ужасе оглянуться.
Сквозь матовое стекло виднелся размытый и искаженный силуэт высокой атлетической фигуры мужа. Впрочем, память и воображение мгновенно восстановили его облик до малейшей детали.
Волевое, скульптурно вылепленное лицо — высокие скулы, крупный прямой нос, окаймленные густыми черными ресницами зеленые глаза. Стеклянистый блеск тщательно уложенных темно-каштановых волос, отливающих на солнце медью. От природы совершенная фигура с широкими прямыми плечами, мощной грудной клеткой и длинными сильными ногами, ногами, всегда стоящими на земле прочно и основательно.
— Это ты там?
— А кого еще ты предполагал найти моющимся в твоей ванной?
Ответ прозвучал совсем не так уверено, как этого хотелось бы Эльвире, — слишком много чувств обуревало ее в данный момент. Само присутствие Дерека, даже за дверью, на расстоянии нескольких метров, вызывало мурашки на коже. А его низкий, с легкой хрипотцой, голос словно ласкал ее тело, заставляя сердце биться сильнее и чаще.
— В нашей.
— Что? — Чтобы лучше слышать, Эльвира высунула голову из-под душа. — Что ты сказал?
— Я сказал «в нашей». В нашей ванной, а не в моей. — Уточнение прозвучало негромко, спокойно, даже несколько шутливо, но, несмотря на согревающее действие воды, Эльвира все равно ощутила пробежавший по спине холодок.
Наша спальня. Наша ванная.
Знает ли Дерек, какое впечатление производят на нее эти слова, этот собственнический подтекст в чувственном голосе? Каково это понимать, что на самом деле имеется в виду совсем другое: он владеет ею самой.
Для всего остального мира Дерек Грейдон был ее мужем, и в этот декабрьский вечер они собирались отпраздновать первую годовщину свадьбы. Но Эльвира понимала, что правда гораздо сложнее, и осознание этого держало ее в последнее время в сильном напряжении.
— Может быть, мне стоит к тебе присоединиться?
В его тоне не было ничего опасного или угрожающего, напротив, он казался почти легкомысленным. Однако вызвал у Эльвиры мгновенный протест.
— Нет! Не надо!
Ответное молчание было весьма многозначительно. А неожиданная полная неподвижность неясного силуэта за стеклом демонстрировала недовольство Дерека гораздо нагляднее, чем любые слова.
— Просто… просто я уже собралась выходить.
— Прекрасно. Так выходи.
Сквозь дверь было видно, как муж, взяв в руки огромное белое полотенце, расправил его, держа наготове. Эльвира понимала, что у нее нет ни малейшего повода заставлять Дерека задать.
— Эльвира…
Верно ли она услышала? Действительно ли в этом негромком, но настойчивом обращении прозвучала предупреждающая нотка?
— Эльвира.
Нет, она не ошиблась! Угрожающий тон голоса Дерека заставил ее выключить воду.
Разве можно встречаться с ним сейчас, когда он в таком состоянии? Выход был только один: сделать это на условиях, установленных Дереком с первого же дня их брака и выраженных почти что в форме делового предложения. Однако Эльвира понимала, что соответствовать этим условиям уже не может, и лихорадочно искала способ сказать мужу об этом.
Выйти замуж впопыхах — век маяться, вновь подумала она, толкнув дверь изо всех сил и растягивая губы в ожидаемой им улыбке…
Выйти замуж впопыхах — век маяться. Эта фраза неотвязно крутилась в мозгу Дерека весь день с самого момента пробуждения, и избавиться от нее не представлялось никакой возможности.
Видимо, в том, что подобная мысль пришла в голову именно в годовщину его поспешной женитьбы, была роковая неизбежность. Однако, по правде говоря, что удивляло его больше всего, так это неожиданное по силе сожаление: что, черт побери, я наделал?!
А ведь свадьба, состоявшаяся год назад, за четыре дня до Рождества, казалась тогда ответом на массу вопросов. Однако — что для него, Дерека Грейдона, было вовсе не характерно — решение оказалось плохо продуманным. С тех пор произошли события, многие из которых он просто не смог предугадать. Надо же было умудриться самому себя загнать в угол!
