Банкир недоверчиво улыбнулся, а маркиз продолжил:
«Но вопрос не в этом. Вернемся к делу, которое привело меня к вам. Я получил известие о моем назначении тогда, когда вот уже более двадцати лет привык быть не более чем помещиком, полезным моей стране, ибо частью моего состояния я обязан сельскохозяйственным предприятиям. Во Франции слишком пренебрегают землей, господин Дюран, забывая, что сельское хозяйство – это тоже индустрия. Но что же это я болтаю, как будто уже приступил к обязанностям пэра. Итак, я пропадал на моей земле, когда королю стало угодно выбрать меня в пэры. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы быть хорошим пэром Франции. Но помимо политических обязанностей, которые мне предстоит исполнять, есть еще одна, которую я возлагаю на себя сам и с которой вы согласитесь, я полагаю, так как роскошь вашего особняка показывает мне, что вы не принадлежите к тем экономистам, которые утверждают, будто роскошь и связанные с нею расходы – это ущерб процветанию общества. Я переехал в Париж не для того, чтобы здесь разориться, но с того момента, как король призвал меня на высокую службу, хочу поддержать ее подобающим образом жизни».
«Прекрасно вас понимаю». – Банкир тщательно выговаривал каждое слово, как человек, который хочет показать, как он терпелив.
Маркиз заметил это и спохватился:
«Простите за многословие, но эта преамбула даст вам понять, почему я обращаюсь к вам за услугой и о какой услуге речь. Как я вам уже сказал, я собираюсь обосноваться в Париже. Поэтому я продал лес, эксплуатацию которого я все равно не смогу контролировать, и собираюсь купить особняк в Париже, а затем поместить остаток денег либо в государственные бумаги, либо в частный банкирский дом, чтобы возместить за счет процентов на мои активные капиталы омертвленный капитал, который я пущу на особняк».
«И вы выбрали мой банкирский дом?» – с нескрываемым волнением поинтересовался Матье Дюран.
«Да, господин Дюран, я остановился на вас, потому что ваш дом пользуется такой репутацией надежности и честности, что ему рукоплещет вся Франция».
«Мы обязаны быть такими, мы, простые люди», – скромно потупил глаза банкир.
«К надежности и честности вы добавляете миллионов двадцать, – засмеялся господин де Беризи, – это неплохой довесок».
«Мои авуары сильно преувеличивают, сударь. – Банкир ответил с тем выражением лица, которое подтверждало то, что отрицали слова. – Но каково бы ни было мое состояние, оно сколочено честным путем: это плата за терпеливый труд, так как я начал с нуля. Я сын бедного человека, рабочего, который оставил мне лишь доброе имя, трудолюбие и твердые принципы».
«И как видите, господин Дюран, что бы ни говорили, это прекрасное наследство, которым вы сумели выгодно и достойно распорядиться».
«Я воздаю себе должное».
«И вы совершенно правы. Но скажите, могу ли я рассчитывать на вас? Займетесь ли вы управлением моими средствами?»
«Я в вашем распоряжении, сударь, и дело будет решенным, если правила моего банка устроят вас, поскольку мое дело не допускает привилегий, я не смогу сделать для маркиза де Беризи больше, чем для самого мелкого моего вкладчика».
«Я не прошу ничего исключительного. Будьте любезны, сообщите мне ваши условия».
«Прошу прощения, господин маркиз, но я должен еще заняться клиентами, чьи дела не терпят отлагательств, поскольку они, в отличие от вас, пришли не затем, чтобы дать мне деньги, а затем, чтобы попросить взаймы. Не сочтите за труд, пройдите, пожалуйста, к господину Сежану, моему главному бухгалтеру, вы обо всем с ним договоритесь: все, что он сделает, будет сделано отлично».
Маркиз поклонился в знак согласия, и Матье Дюран позвонил.
Вошел слуга.
«Кто еще ожидает приема?»
«Этот старый господин Феликс».
«Да, – подтвердил господин де Беризи, – ему, наверно, лет восемьдесят. Я сожалею, что так задержал вас».
«Какой-нибудь несчастный, который пришел просить меня о помощи», – сказал банкир маркизу и быстро написал несколько строк на листке бумаги.
«Мне известно, что вы принимаете их так радушно, что они идут к вам один за другим».
«Не всем улыбается удача, господин маркиз, я никогда не забываю, с чего я сам начал», – расчувствовался Матье Дюран.
Он передал слуге записку и приказал:
«Проводите господина маркиза к господину Сежану».
Маркиз и банкир распрощались друг с другом наилюбезнейшим образом, и Матье Дюран ненадолго остался один.
«А-а, – процедил он сквозь зубы, – эти знатные господа не могут обойтись без такого ничтожества, как я, они идут ко мне: они все будут здесь!»
– Это та самая обратная сторона медали, которую вы нам обещали? – поинтересовался поэт.
– Это только начало, – ответил Дьявол, – так как мгновение спустя доложили о господине Феликсе.
Внешность его отличалась той торжественностью, которая сопутствует глубокой, но достойной старости. Он был одет очень просто, но аккуратно. Матье Дюран смерил его быстрым взглядом, старик, не смутившись, в свою очередь внимательно оглядел банкира с головы до пят, что можно было извинить только его солидным возрастом.
Матье Дюран был задет, поскольку почувствовал невольное уважение к старику, и сказал, не предложив гостю присесть:
«Кто вы и чем могу быть полезен?»
«В этом письме все сказано, сударь». – Господин Феликс, не дожидаясь ответа, придвинул кресло к столу и сел.
Банкир счел урок довольно смелым и выразительно посмотрел на старика, как бы упрекая его в недостаточной почтительности, но натолкнулся на столь спокойный и ясный взгляд господина Феликса, что ничего не сказал, а уткнулся в письмо и увидел там несколько строк, написанных явно второпях:
«Милостивый государь мой и друг!
Господин Феликс, который передаст вам это письмо, бывший купец, на долю которого выпало много бед. Буду вам очень признателен за все, что вы сможете для него сделать».
«Это письмо от господина Дюмона из Марселя?» – спросил Матье Дюран.
«Да, сударь».
«Я не оставлю без поддержки человека, которого рекомендует господин Дюмон», – пренебрежительно заявил Матье Дюран. «Вот все, чем я могу вам помочь», – добавил он, достав горсть монет из ящика стола и протянув ее старику.
«Этого мало», – сказал господин Феликс.
«Что за тон?» – возмутился Матье Дюран.
«Соблаговолите выслушать меня, сударь».
«Охотно, но поторопитесь, у меня дела».
«Постараюсь быть кратким. Я вышел из хорошей купеческой семьи. Отец дал мне прекрасное образование».
«Это благо, сударь, которым мне не удалось воспользоваться», – не удержался Матье Дюран.
«Вам? – Старик нахмурил брови. – Ах да, мне говорили. Что ж, мне повезло больше, чем вам… Отец умер, едва я отметил мое двадцатилетие, и оставил огромное наследство. Но торговля с Индией и Китаем, которая процветала в его руках, в моих, к сожалению, захирела».
