«Да, сударь, у всех блестящая репутация».
«Избиратели, несомненно… А почему вы не назвали каменщиков?»
«Этим я сам занимаюсь, потому что я сам мастер-каменщик».
«Все равно вам пришлось заключать договора с поставщиками камня, кирпича, извести, песка, гипса, и вы должны были нанять много рабочих».
«У меня их двести и более двадцати поставщиков».
«Прекрасно, прекрасно! – повторил банкир. – И все они вам доверяют?»
«До сих пор я не сделал ничего такого, чтобы потерять их доверие».
Банкир посмотрел Дано прямо в глаза и сказал весьма благожелательно:
«И вы не потеряете его».
«Каким образом?»
«Послушайте, господин Дано, вообще-то я не занимаюсь операциями подобного рода, но, судя по тому, что вы мне рассказали, вы должны иметь дело с людьми, которые достигли своего положения только благодаря своим собственным рукам».
«Такова история каждого из нас, господин Дюран: я достиг своего положения, начав с подручного у каменщика. Все мои подрядчики начинали так же».
«Такова же и моя история, господин Дано, сорок лет назад я приехал в Париж с сотней су в кармане и желанием сделать карьеру, я выходец из народа, так же как и вы, как все ваши подрядчики, как ваши рабочие, и я не оставлю в беде людей, которым повезло меньше, чем мне».
«Ах! Сударь, сударь, – вскричал предприниматель, – как это благородно!»
«Это справедливо, господин Дано, вот и все. Я не знатный господин, я сын простого крестьянина, простого работяги, я не забыл, кем был».
«Сударь, ах, сударь!» – повторял предприниматель, который не находил слов, чтобы выразить свою признательность.
«Сударь, я делаю это для вас, для них, для рабочих, которые пострадают от подобной катастрофы так же, как и вы».
«О! Если бы я мог передать им ваши слова!»
«Ни к чему, сударь, – возразил банкир. – Не стоит. То, что я могу оказать им услугу, уже счастье, которого мне вполне достаточно. Но я должен вам сказать, каким образом я собираюсь уладить ваше дело. Вы дадите мне генеральную ипотеку на ваши дома».
«Это было бы только справедливо».
«Я открою вам кредит на четыреста тысяч франков».
«Кредит?»
«Да, господин Дано, иначе я не действую. Всякий раз, когда вам нужно будет платить, вы будете оформлять чек на мой банкирский дом, и эти чеки я буду оплачивать в течение двадцати четырех часов».
«Но тогда они будут стоить в сто раз больше, чем наличные, сударь, мне не понадобятся больше деньги, как только все узнают, что меня поддерживает дом Матье Дюрана».
Банкир как будто не слышал и продолжил:
«Что касается тех пятнадцати тысяч, которые вы должны выплатить сегодня, то переведите их на меня, выдайте расписки вашим подрядчикам, по ним они получат деньги у меня в кассе. С другой стороны, господин Дано, я бы хотел, чтобы с того момента, как я взялся за ваше обеспечение, все подписанные вами платежные документы проходили через меня, – так положено в принятой в моей бухгалтерии системе учета».
«Сударь, вы слишком добры ко мне: ведь это все равно что придать моим бумагам цену наличных денег».
«Я рад, что вас это устраивает, господин Дано, в понедельник утром я буду здесь с моим нотариусом и приглашаю вас с вашим нотариусом. Я отдам распоряжение, которое передадут в отдел ипотеки, мы все оформим за два дня. Кроме того, если бы вы могли приехать завтра часа на два-три в Этан, то мы могли бы обсудить все более подробно».
«Я приеду, сударь, приеду… Но… но… позвольте мне сказать… поблагодарить вас… и…»
Предприниматель лепетал со слезами на глазах.
«Прошу прощения, господин Дано, – сказал ему Дюран, – меня ждут, вы должны меня понять…»
«Да, сударь, да…»
«Прощайте же, до завтра».
И банкир проводил предпринимателя к дверям, прежде чем тот успел выразить признательность, которая переполняла его душу, и таким образом, выйдя из кабинета, господин Дано испытывал острейшую потребность выговориться. Ему так не терпелось выплеснуть наружу бурлившие в нем чувства, что он принялся произносить хвалебную речь, посвященную Матье Дюрану, перед слугой, который ждал его у дверей особняка с кабриолетом. Он остановил по дороге двух или трех своих друзей и сообщил им, что у него открыт счет в доме Матье Дюрана, который оказался превосходным и благодетельным человеком, таким простым, таким добрым, таким незаносчивым, что он, Дано, преисполнился самого неимоверного восхищения этим человеком!
– Мне кажется, – заметил барон, слушавший от нечего делать, – Дюран заслуживал таких слов.
– Еще бы! – хихикнул Дьявол. – Дать ссуду под залог недвижимости – что может быть великодушнее! Потребовать огромных гарантий – что может быть благодетельнее!
– Вы дворянин, господин де Серни, – сказал поэт, – и вы недолюбливаете мир финансов. Но все ваши эпиграммы не умаляют восхищения от поступка Матье Дюрана.
– Восхищение! Вот подходящее слово, – ответил Дьявол, – вспомните его, когда познакомитесь с обратной стороной медали. Но чтобы продемонстрировать вам ее, я должен продолжить мой рассказ, а потому вернемся в кабинет банкира.
IX
Дворянин и бедный человек
– В кабинет вошел маркиз де Беризи. Матье Дюран оказал ему подчеркнуто учтивый прием, окрашенный той сдержанностью и скромностью, которые показывают, что человек понимает разницу между собой и человеком, с которым говорит. Глядя на маркиза, человека лет пятидесяти, загорелого, с обветренными руками, небрежно одетого, и на банкира Матье Дюрана, тщательно причесанного, выбритого, разодетого, с белыми ручками и розовыми ногтями, несомненно вы приняли бы маркиза за буржуа и буржуа за маркиза. Мягкий и звонкий голос банкира, казалось, даже звучал более аристократично, чем сильный и почти хриплый голос маркиза. Но если бы вы пригляделись к ним поближе, то заметили бы, что банкир старательно следит за каждым своим словом, стремясь создать блестящее впечатление о своих манерах, тогда как в раскованности маркиза чувствовалось, что он привык быть всегда на высоте и ведет себя совершенно естественно.
«Большая честь для меня видеть господина маркиза де Беризи, – сказал банкир, – чем обязан?»
«Сударь, вам известно, что по распоряжению короля Карла Десятого я назначен пэром Франции?»
«Конечно, это все знают».
«И как все, вы задаетесь вопросом, почему меня назначили пэром?»
«Вы носите знатное имя, господин де Беризи».
«А вы – имя честного человека, господин Дюран, что в наше время стоит не меньше. Но на самом деле не из-за знатного имени я стал пэром, а потому, что я один из самых крупных земельных собственников Франции. Король считает, что люди, обладающие большим состоянием, более заинтересованы в сохранении порядка, чем те, кто связывает свои надежды исключительно с революциями. Итак, я пэр Франции, по причине, которая завтра сделает пэром Франции вас.
