что хоть столовая относительно недалеко, не придется через весь лагерь тащиться. Придерживая капюшон, как можно быстрее рванул к святая-святых пионерской братии.
Пять лет. Пять долгих лет я не жил, существовал, изо дня в день повторяя программу. Слышать тысячу раз тысячи одинаковых фраз, которые не навевали ничего, окромя скуки. Думать, что в этой жизни уже понял все. А теперь… Теперь я парил, оторвавшись от земли, все вперед и выше, туда, в неведомое, в грядущее, где должно было ждать непременное счастье рыжего цвета. Счастье, казавшееся вечным, как молодость, как это лето. Очень славное ощущение. Так чувствуешь себя, когда долго был несчастен, а потом все внезапно налаживается, и ты вдруг понимаешь, насколько тебе было плохо прежде.
Увы, знакомого надменного личика с озорными хвостиками в столовой я так и не увидел. Значит, серьезный разговор пока откладывается.
Хотя, какой, нафиг, серьезный разговор в столовой? Он бы в любом случае пока не состоялся. Но то, что Алисы не было — обидно. И странно, учитывая, что ее протеже как раз-таки присутствовало, чем-то на пару с Мику заметно напрягая братьев-кибернетиков. Ладно, может рыжая просто, по своему обыкновению, опаздывает.
Схватив ужин, падаю за свободный стул к Дэнчику со Славей. Там еще, конечно, Женя была, но сейчас вот реально как-то совсем не до нее. Перетопчусь, как говорится, сейчас даже она настроение мне не испортит.
— Приятного, — бросил всем я, принявшись стремительно поглощать ужин. Голод-то, оказывается, вес же действительно не тетка. И отсутствие в желудке обеда это сейчас очень даже подтверждало.
— И тебе, — кивнула Славя, подозрительно на меня покосившись. — Максим, все в порядке? Ты какой-то даже для себя чересчур суетной.
— И правда, — поддакнул Дэнчик, задумчиво подперев подбородок кулаком. — Да еще и с рожей такой триумфаторской. Колись, кого разбил под Аустерлицем?
— Знаешь, брат, кажется, что самого себя, — победоносно отвечаю я. — Случилась история, леденящая кровь, — убийца со скальпелем обнажил мой нерв. Грядут перемены, друзья мои. Прошлое на ноль, все.
Друг аж присвистнул, стрельнув по мне хитрющим взглядом:
— Ну слава Тебе, Господи… Неужели вплоть до свадьбы с бубенцами?
Я аж растерялся. Давненько просто такой лыбы у Дэнчика не видал.
— Да какая свадьба… Давайте будем надеяться, что этот умник решил больше не докучать приличным людям своими заумными фразочками? — как бы невзначай обронила библиотекарша.
— Тебя туда же, Евгения, — сострил рожицу я.
— Ясно, не будешь, — страдальчески прикрыла глаза Женя, махнув ладонью, как бы отгоняя что-то совершенно незначимое. — Вот все выглядят людьми, но только ты почему-то постоянно умудряешься себя проявить, как безусловный враг человечества.
— Иисусе, все, прощенья просим, — запальчиво отмахнулся я, оборвав библиотекаршу на полуслове. — Славь, не видела Алису?
— Нет, — вздохнула та. — С тех пор, как та закатила истерику в общих кружках, увы, не примелькалась.
— Блин, — цокнул языком я. — Ладно, у Ульки уточню. Спасибо.
Доев, украдкой кинул взгляд в сторону рыжей-младшей, с щенячьими глазами о чем-то щебечущей с Шуриком. И заканчивать это дело, несмотря на явное отсутствие энтузиазма у последнего, не собиралась. Просто замечательно, конечно, теперь еще и придется пастись черт-те знает сколько у выхода из столовой, мелочь эту караулить. И это еще так-то полбеды, ведь любую информацию у нашей егозы добыть тоже так-то задачка не из легких. А никаких конфет с вафлями как назло ни по каким карманам не завалялось.
А дождь все продолжал лить, не усиливаясь, но и не переставая. Поежившись, поглубже закутался в дождевик, пусть и толку с этого было ровным счетом никакого. Черт, ну вот нельзя было мобильники раньше изобрести? Черканул бы сейчас Алиске смс-ку, и всех делов. Мечты-мечты пришельца обыкновенного из XXI века. Вот удивительно — насколько люди все же раньше интереснее жили, если так подумать. Даже, можно сказать, романтичнее, что ли.
Наплевав на дождь, я, придерживаю рукой капюшон дождевика, бесцельно начал бродить туда-сюда от крыльца столовой до кромки площади. Вот уже вышли Дэнчик со Славей, Мику, кибернетики, мрачнее туч на небе. Я продолжал слоняться без дела, уже подумывая плюнуть на мелкую и самостоятельно отправиться вновь к домику рыжих. Но на середине очередного круга рыжая-младшая наконец-то соизволила показаться на свет божий. Буквально вылетела из столовой аки комета бесхвостая, укутанная в желтую водонепроницаемую курточку, которая была ей явно не по размеру. Как успел окликнуть, да еще чтоб она услышала через эту дождевую какофонию — ума не приложу:
— Стоять, зорька!
Девчушка затормозила. Обернулась. Да только вот вместо обычного лукавого взгляда сейчас ее голубые глаза из-под капюшона смотрели на меня даже с каким-то отторжением:
— Ой, вы посмотрите, какие люди!
Ясно, конечно же Алиса ей обо всем рассказала. Причем во всех красках. Глупо было даже думать как-то иначе. Получается, я теперь действительно враг человечества. По крайней мере, для этих двух рыжиков.
— Уля, блин, не начинай, — спокойно произнес я. Хотя орать хотелось намного больше. — Алиса в домике? Мне с ней нужно поговорить.
— Уже поговорил, достаточно, — отмахнулась рыжая-младшая, одарив меня очень тяжелым взглядом. У меня возникло неприятное ощущение в животе, словно там кто-то открыл зонтик. Я будто испугался этого взгляда, хотя понимал, что это бред полнейший. Этот мимолетный испуг чуть не дал Ульянке возможность дальше помчаться по своим делам, но просто так сдаваться я был совершенно не намерен. Уж не сегодня. Настиг я ее в один прыжок и как можно аккуратнее схватил за руку.
— Да подожди, блин…
— Совсем уже с резьбы соскочил? Лапы убери! — воскликнула девчушка. — Вожатые! Наси…!
— Да я извиниться хочу! — перебил ее я, проглатывая половину букв. Еще бы — закончи она фразу, то двое только что вышедших из столовой вожатых, которые теперь с опаской поглядывали на стену воды за пределами сухого и безопасного крылечка, явно бы не просто пальцем у виска покрутили. А мы с Ульяной еще несколько секунд напряженно сверлили друг друга взглядами.
— Перебьешься, — бормотнула она ворчливо.
— Слушай, да, я наговорил ей херни, причем полной, я это сейчас очень хорошо понимаю, — продолжил я гнуть свою линия, не отпуская девчушку. Которая, к слову, не больно-то и вырывалась. — Я очень виноват перед ней и правда хочу все исправить. И чем скорее я это сделаю, тем будет лучше для всех и для нее в том числе. Она расстроилась из-за меня и, поверь, меня, нахрен, не волнует, что она там тебе наговорила и каким меня лично ты теперь считаешь козлом отпущения. Мне надо ее найти и успокоить. Поговорить. Сказать, что я чувствую к ней на самом деле.
Думаю, Ульянке
