О. Компьютер – просто еще одна машина.
В. Не кажется ли вам, что альтернатива автоматизации – экономическое самоубийство?
О. Ни в коей мере.
В. Раньше вы много раз говорили, что вы, вы сами хотели бы быть машиной. Значит, вы чувствуете, что делаете, и можете контролировать операции, чтобы исправлять все ошибки или начинать следующий этап?
О. Да. Могущество человека возросло во всех сферах, кроме сферы власти над самим собой. Как представляется, никогда еще в области практической деятельности события столь жестоко не затмевали собой личность. На протяжении истории было очень мало случаев, когда суровые факты настолько господствовали бы над мыслью, а личная добродетель, при всей ее широкой распространенности, столь тускло проявлялась бы на коллективном уровне. Перед нами встает страшный вопрос: уж не вырвались ли наши проблемы из-под нашего контроля? Несомненно, мы проходим через фазу, в которой, возможно, все именно так, но с усовершенствованием автоматизации ситуация изменится, потому что человечество станет понимать, что такое эры и как они на самом деле начинаются и заканчиваются.
В. Пуристы говорят о кибергосударстве, где машина-повелитель используется для руководства другими машинами, словно на фабрике. Отталкиваясь от этого определения, назовете ли вы себя пуристом?
О. Пока нет.
В. Вам хотелось бы найти замену человеческому труду?
О. Да.
В. Почему?
О. Потому что человеческий труд слишком трудный.
В. Высокоточной шелкографией занимаются высококвалифицированные техники. Что случилось бы, если бы, например, вам представился шанс приобрести машины с программами на перфолентах, которые руководили бы заковыристым процессом шелкографической печати, который обычно выполняю я?
О. Все выполнялось бы эффективнее.
В. Стали бы вы утверждать, что у меня есть право собственности на мое рабочее место? Я имею в виду, владею ли я своим рабочим местом пожизненно?
О. Нет.
В. Если мое рабочее место канет в технологическую неопределенность, где-нибудь на этой Фабрике появится другая вакансия, не правда ли?
О. Возможно да. Штука в том, чтобы делать что-то другое.
В. Буду ли я делать больше?
О. Да.
В. Как вы ответите на вызов автоматизации?
О. Сделаюсь ее частью.
В. Как вы распорядитесь всем этим свободным временем, которое дает вам автоматизация?
О. Расслаблюсь и стану бездельничать.
В. Посвятите ли вы себя хобби, которые делают нашу жизнь богаче?
О. Нет.
В. Что значит для вас людское мнение?
О. Людское мнение для меня ничего не значит. В мире автоматизации не может быть людского мнения. «Проблемы» надо «решать». Там, где нет мнения, не может быть никаких проблем.
В. Насколько терпеливо вы ищете решения по мелочам, пытаетесь ли вы найти как можно больше решений, чтобы из них что-то сложилось?
О. Что я пытаюсь делать, так это избегать решения проблем. Проблемы слишком трудны, их слишком много. Не думаю, что аккумулированные решения действительно во что-то складываются. Они лишь порождают еще больше проблем, которые надо решать.
В. В таком случае, не кажется ли вам, что мы входим в период, скорее всего перманентный период, где перемены станут коронной чертой нашего мира?
О. Перемены – это когда остаешься таким же, как был, ноль разницы. Мы живем в мире, где не замечаем перемен, – следовательно, то, что все-таки меняется, просто совершенствуется само собой понемножку, день ото дня.
В. Анатомируйте значение автоматизации.
О. Автоматизация – способ все облегчить. Автоматизация просто дает тебе какое-то занятие.
9. Интервью Энди Уорхола
Дэвид Эренстейн
3 марта 1965 года
Film Culture. Весна 1966 года
В 1965 году недавний школьник Дэвид Эренстейн стал часто бывать на сеансах андеграундного кино в Нью-Йорке. В то время, будучи начинающим кинокритиком, он часто виделся и разговаривал с Уорхолом на показах его фильмов. С подачи режиссера Йонаса Мекаса, который был редактором Film Culture, Эренстейну предоставили шанс взять интервью у Уорхола. Он избрал, так сказать, трехступенчатый подход: «Сначала я пришел на Фабрику просто потусить – почувствовать атмосферу того, что там делается. На следующий день я пришел брать интервью; а на третий день вернулся еще немножко потусить».
В день, когда было взято это интервью, Фабрика, как и полагалось посреди недели, работала на полную катушку: шла съемка «Кинопроб» с поэтом Тедом Берриганом и художником Джо Брейнардом; из стереосистемы гремела «Time Is On My Side» The Rolling Stones (версия с сорокапятки); а еще с утра до ночи приходили и уходили самые разные люди, которые пытались впарить Уорхолу свои проекты. Среди них был и молодой франкоязычный канадец «Рок», у которого на счету было несколько попыток самоубийства. («Рок» стал звездой фильма Уорхола «Самоубийство» [1965], упомянутого в этом интервью. Фильм, состоящий из крупных планов запястий «Рока», покрытых шрамами, а также его рассказов о нескольких попытках самоубийства, ни разу не демонстрировался публично, поскольку «Рок», пригрозив судебным иском, запретил показы.)
Интервью длилось весь день: Эренстейн ходил хвостиком за Уорхолом по Фабрике и время от времени включал диктофон, ловя обрывки разговоров. «Я решил побыть на Фабрике и задавать Уорхолу вопросы в процессе любых событий, что бы ни происходило в тот или иной момент».
В этом интервью Уорхол с энтузиазмом говорит о фильме «Сильвия», который тогда только что вышел на экраны. Эта деталь заслуживает внимания, так как он интересовался Кэррол Бейкер, сыгравшей в «Сильвии» главную роль. То, как Бейкер изображала Джин Харлоу в фильме «Харлоу» (1965), вдохновило первый звуковой фильм Уорхола «Шлюха», где Марио Монтес соблазнительно съедает несколько бананов. Позднее Кэррол Бейкер сыграла главную роль в фильме Andy Warhol’s Bad – «Плохой» (1976), режиссером которого был Джед Джонсон.
КГ
Дэвид Эренстейн Как назывался самый первый фильм, который вы посмотрели (или помните, как смотрели), и чем он вам понравился?
Энди Уорхол Э-э… «Три девушки взрослеют»[104], он мне понравился, потому что я был совсем юн.
Д.Э. Кто в нем снимался?
