До того как в Африке обосновались римляне, обширную и глубокую работу по колонизации земель там провели финикийцы, главным городом которых был Карфаген. Такие города, как Карфаген, Утика или Гадрумет, не только являлись крупными центрами торговли, но и чрезвычайно эффективно использовали большие территории плодородных земель, которые постепенно становились их собственностью. Особенное внимание здесь обращали на сельскохозяйственное использование этих областей, прежде всего после второй Пунийской войны, когда финикийцы уже не могли на должном уровне вести свою некогда процветавшую внешнюю торговлю и потому сосредоточили все усилия на освоении естественных ресурсов своей собственной страны. В первой главе данной книги освещалась деятельность Карфагена и других пунийских городов в этом направлении, там же упоминалось об озлоблении римских землевладельцев, а также было высказано предположение о том, что именно высокое развитие в Африке сельского хозяйства побудило Катона и его сторонников добиваться разрушения цветущих африканских общин. Оливковое масло, фрукты и в известной мере виноград были главными продуктами городов. В пунийскую эпоху африканское побережье представляло собой сплошной цветущий сад. Об этом говорят не только прямые указания в источниках, но и некоторые косвенные данные. Одним из наиболее известных трудов по сельскому хозяйству было, как мы знаем, сочинение Магона. Весьма вероятно, что его книга представляла собой переработку в применении к условиям Африки научных греческих или греко-восточных исследований, относящихся к IV и III вв. до Р. X. Известно также, что сочинения римлян по вопросам сельского хозяйства восходят либо к труду Магона, либо к эллинистическим источникам, которыми пользовался последний. Поэтому можно предположить, что в своих главных чертах сочинение Магона совпадало с греческими и римскими исследованиями на ту же тему. Иначе говоря, в книге Магона рассматривается системно-капиталистическое сельское хозяйство и акцент делается не на зерновых, а на виноградарстве и садоводстве, особенно же — на выращивании масличных культур. Потребность в рабочей силе, по всей вероятности, покрывалась в пунийских поместьях преимущественно за счет рабов.
Обычно принято утверждать, что на территории Карфагена преобладала система плантаций, что большие пространства обрабатывали целые полчища рабов и крепостных и что разводили здесь в основном зерновые культуры. Совершенно непонятно, на чем основаны такие представления; во всяком случае, не в пользу этого предположения говорит тот факт, что на территории пунийского государства, помимо приморских финикийских городов, находилось еще несколько сотен берберо-финикийских поселений, в известных нам источниках их упоминается триста. Гораздо более вероятным представляется то, что жители этих берберо-финикийских городов были, как и жители более поздних римских поселений, аграриями и купцами, отчасти берберами, отчасти финикийцами или ассимилированными берберами, образовавшими зажиточный городской патрициат, состоявший преимущественно из землевладельцев, — таким же он был и в их родной Финикии. По-видимому, пока поместья этих хозяев поставляли главным образом зерно, необходимые сельскохозяйственные работы производились коренными жителями, находившимися в положении мелких арендаторов или крепостных.
Под влиянием пунийцев, особенно после второй Пунийской войны, в Нумидии, где правили нумидийские цари и мелкие князья, также началось быстрое развитие сельского хозяйства, и, видимо, тогда же там сформировались зажиточные, крепкие города. Об этом свидетельствует тот факт, что во II в. до Р. X. Нумидия вывозила зерно на международные рынки в Родосе и Делосе, а также в Афинах, и если столица Нумидии Цирта и другие города, в особенности приморские (Гиппон Регий, Рузикада, Хуллу), постепенно стали центрами вполне жизнеспособных областей, то и это — еще один довод в пользу нашего предположения. Такой же процесс происходил позднее в царстве Мавритания, чьей столицей был Иол, или римская Кесария.[65]
После завершения третьей Пунийской войны и покорения Карфагена римляне стали хозяевами страны, имевшей свои собственные установления, которые учреждались финикийцами на протяжении столетий их господства в Карфагене. Первое, что сделали римляне, — разрушили все, что было здесь создано. Сам Карфаген и многие другие процветающие города были превращены в развалины. Невольно напрашивается предположение, что столь же беспощадно завоеватели уничтожили богатые виноградники, оливковые рощи и сады пунийских землевладельцев. Не были тронуты лишь территории нескольких приморских городов, которые были союзниками римлян в ходе третьей Пунийской войны (Утика, Гадрумет, Лептис Малый, Тайс, Ахулла, Узалис и город в глубине страны Теодалис). Отметим попутно, что этим объясняется то, что именно в упомянутых приморских городах, в первую очередь в Гадрумете, были найдены предметы, относящиеся к периоду ранней империи, а также лучшие могильные монументы времен поздней республики; область же Карфагена описывается современниками той эпохи как пустынная и заброшенная.[66]
Рим организовал свою новую провинцию следующим образом. Земля теперь принадлежала римскому государству — сенату римского народа (senatus populusque Romanus). Все обретенные здесь земли — за исключением территорий перечисленных выше семи городов и областей, отданных perfugae, дезертирам из карфагенской армии, — стали собственностью римского народа. Часть этих земель передали уже существовавшим тогда пунийским или наполовину пунийским городам, утратившим свои городские права, с населением, которое рассматривалось в качестве стипендиариев, т. е. облагаемых данью групп населения. К ним причислялись, например, стипендиарии территориальных районов (pagi), таких как Muxsi, Gususi и Zeugei, которые воздвигли статую квестору К. Нумерию Руфу, современнику Цицерона, а также стипендиарии района Gurzensis. Те, кто был должен платить дань, разумеется лишь precario, были собственниками выделенных им областей, т. е. землевладельцам и крестьянам не давалось никакой гарантии, что римское государство не отнимет у них эти участки, не передаст их в другие руки, не продаст или не сдаст в аренду. Оставшиеся земли стали ager censorius, т. е. находились под управлением римских цензоров, которые старались получить максимальные выгоды для правящего города. Большая часть этих земель сдавалась в аренду, в зависимости от обстоятельств — либо римским гражданам, либо коренным жителям.
Новая эпоха началась для Африки с наступлением короткого периода правления в Риме Г. Гракха. Как известно, он намеревался заново отстроить Карфаген и поселить в этом городе и на прилегающей к нему территории римских колонистов. Почти сразу же после разрушения Карфагена был произведен всеобщий обмер (centuratio) его прежней области. Из этих земель шести тысячам римских колонистов Гракх выделил участки площадью от ста до двухсот iugera. Предложенный Гракхом план восстановления Карфагена не был претворен в жизнь, но колонисты, по крайней мере какая-то их часть, туда переехали и поселились на участках, полученных от государства. Ликвидация реформ Гракха сенатом вызвала появление в 111 г. до Р. X. всеобщего аграрного закона, который легализовал произошедшие изменения в отношениях земельной собственности как в Италии, так и в некоторых провинциях, особенно в Африке. До нас дошли лишь отдельные фрагменты этого закона, но и на их основании можно сделать важные выводы об аграрной политике Рима в Африке. Самые интересные страницы посвящены ager privatus vectigalisque, — так называли земельные владения, которые раздавались крупным римским капиталистам на условиях регулярных выплат в казну установленных налогов или арендной платы (vectigal). Вероятно, таким путем в руках римских капиталистов оказались столь большие земельные владения и была заложена основа позднейших латифундий Африки.[67]
