Она вгляделась в его лицо.
— Ты чего-то недоговариваешь.
По избегал ее взгляда.
— Не больше чем на несколько дней.
— Когда вернешься, мне нужно будет с тобой поговорить.
Он снова покачал головой.
— Мне нужно подумать. Нужно связать концы.
Почему в его глазах такая тревога? Почему он смотрит на стол или на пол, но только не ей в лицо?
Нет, это всего лишь забота, беспокойство о сестре отца, тревога за тех, кто ему дорог. Да, этот лионидец умеет жить только так. Он — настоящий друг.
Вдруг По поднял взгляд, и едва заметная улыбка мелькнула на его лице, не успев осветить глаза.
— Не думай обо мне слишком хорошо, Катса. Никто не может быть идеальным другом.
И, оставив ее, он ушел искать Раффина, а Катса, замерев, смотрела на то место, где он только что стоял, и пыталась стряхнуть с себя зловещее ощущение, будто он ответил не на то, что она сказала, а на то, что подумала.
Глава тринадцатая
Не то чтобы это чувство возникало у нее впервые. Что-то такое в По было и раньше — иногда, сидя по другую сторону стола, он угадывал ее мнение раньше, чем она его озвучивала. Чувствовал, когда она сердилась и почему… и когда подумала, что он красив.
Раффин назвал ее недогадливой. А вот По был очень догадлив. И разговорчив в придачу. Быть может, поэтому они так подружились: с По не приходилось откровенничать самой, а он начинал откровенничать, не дожидаясь просьб. Катса никогда не встречала человека, с которым ей было бы так легко, понятие дружбы было ей почти незнакомо.
Она размышляла об этом, когда кони везли их на запад, пока холмы не превратились в изумрудные равнины и быстрая езда не отвлекла ее. Гиддон был в хорошем расположении духа — это были его земли. Они остановятся в его поместье, отдохнут в замке по пути туда и обратно. Гиддон скакал охотно и быстро, и, хотя Катса была не слишком рада его обществу, на этот раз хотя бы на темп жаловаться не приходилось.
— Немного странно, а? — спросил Олл около полудня, когда они сделали привал. — Что король приказал вам наказать собственного соседа?
— Еще как странно, — отозвался Гиддон. — Лорд Эллис — сосед, каких поискать. Представить не могу, что за муха его укусила, что он встал Ранде поперек дороги.
— Ведь он защищает своих дочерей, — напомнил Олл. — Тут его никто не упрекнет. Но, на беду, из-за этого он прогневал короля.
Ранда заключил сделку с одним нандерским лордом. Тот никак не мог найти себе супругу, потому что его поместье находилось на юге центральной части Нандера — прямо на пути вестерских и истиллских мародеров. Место опасное, особенно для женщины, к тому же весьма отдаленное и почти без слуг, так как многих убили или захватили в плен. Лорду так отчаянно нужна была жена, что он готов был отказаться от приданого. Король Ранда предложил взять на себя труд найти лорду невесту при условии, что ее приданое отойдет ему. У лорда Эллиса было две дочери на выданье, две дочери и два весьма завидных приданных. Ранда приказал Эллису выбрать, какую из дочерей он предпочел бы отправить невестой в Нандер. «Выбери ту, что сильнее духом, — написал ему Ранда, — ибо слабости и трусости там не место».
Но лорд Эллис отказался выбирать. «Обе мои дочери сильны духом, — написал он королю в ответ, — но ни одну из них не пошлю я в пустыни Нандера. Власть короля огромна, но едва ли он в праве ради собственной выгоды приказывать подданным вступить в неприемлемый брак».
Катса ахнула, когда Раффин рассказал ей, что написал лорд Эллис в своем письме. Он был храбрым человеком, не трусливее тех, кто обычно противился воле Ранды. Король хотел, чтобы Гиддон поговорил с Эллисом, a если разговоры не помогут, Катса должна была пытать его в присутствии дочерей до тех пор, пока одна из них не выдержит и не согласится на брак, чтобы защитить отца. И теперь Ранда ожидал их возвращения ко двору с одной из девушек и ее приданым.
— Ужасное поручение нам дано, — посетовал Олл. — Даже если не думать, что Эллис — ваш сосед, все равно, это ужасно.
— Да уж, — отозвался Гиддон. — Но другого выхода я не вижу.
Они сидели на каменном выступе и подкреплялись хлебом и фруктами. Катса глядела на то, как волнуется вокруг высокая трава: ветер толкал ее, ярился, прибивал туда и сюда; она плескалась, словно волны.
— Море похоже на это? — вдруг спросила она, и ее спутники изумленно обернулись. — Море волнуется так же, как трава?
— Похоже, миледи, — ответил Олл, — но не совсем так. Море резко шумит, оно серое и холодное. Но волнуется похоже.
— Мне бы хотелось посмотреть на море, — сказала она.
Гиддон бросил на нее недоверчивый взгляд.
— Что? Разве это так странно?
— Для тебя — странно, — он покачал головой и, собрав хлеб и фрукты, поднялся. — Этот лионидец забивает тебе мозги романтическими картинами.
Сказав это, он направился к своей лошади.
Катса не стала обращать на него внимания, чтобы не думать о том, что для него самого — романтика, не думать о грозящем ей предложении и ревности Гиддона. Как ветер, мчась по равнине, она представляла себе, что едет по морю.
Когда они достигли замка Гиддона, игнорировать реальность стало труднее. Перед ними были стены — высокие, серые, впечатляющие. Слуги хлынули в залитый солнечным светом двор, чтобы поприветствовать господина и поклониться ему, а он обращался к ним по именам и спрашивал о зерне в амбарах, о замке, о мосте, который сейчас ремонтировали. Он был здесь королем, и видно было, что его вполне устраивает и это, и то, что слуги рады его видеть.
Слуги Гиддона были внимательны к Катсе, когда она оказывалась в его замке: подходили спросить, не нужно ли ей чего, разжигали огонь и приносили воду для умывания, приветствовали, когда она шла по коридору. Так к ней не относились нигде, даже дома. Конечно, ей приходило в голову, что Гиддон специально приказал слугам обращаться с ней как с дамой — не бояться, а если все же боятся, то не показывать страха, — и сделал он это для нее. Теперь она понимала, что его слуги, должно быть, смотрели на нее как на будущую госпожу, ведь если о чувствах Гиддона было известно всем при дворе короля, наверное, и его собственные слуги все понимали.
Катса не знала, как вести себя в замке Гиддона теперь, когда было ясно, что от нее ожидают чего-то, чего никогда не произойдет. Ей пришло в голову: они, наверное, обрадуются, что она не выйдет за Гиддона, вздохнут, облегченно улыбнутся и приготовятся сердечно встретить любую добрую и милую девушку, которую он выберет ей взамен. Но может быть и так, что они желают того же, чего желает их господин.
Надежды Гиддона приводили ее в недоумение. Она не могла понять, как так получилось, что он имел глупость в нее влюбиться, и до сих пор не совсем верила, что это и в самом деле так.
