4. Столкновение с Властями
Правящие священники и Храм
Когда Иисус вместе с учениками вошел в Иерусалим за неделю до Песаха, практически тотчас же началось его столкновение с высокопоставленными священниками и их сторонниками. Войдя на территорию, где находились святилище и ряд вспомогательных строений, Иисус «начал… изгонять продающих и покупающих в храме; и столы менял и прилавки продающих голубей опрокинул; и не позволял ничего проносить через храм» (Мк 11:15–16). Но Иисус сделал еще более дерзкий поступок – он начал обвинять властителей, существовавших при Храме: «Не написано ли: «Дом Мой домом молитвы будет назван для всех народов»? Вы же сделали его вертепом разбойников» (Мк 11:17). Сначала он здесь процитировал Ис 56:7, часть пророчества, которое перекликается с молитвой Соломона при освящении Храма (3 Цар 8:43). Далее следуют слова Иер 7:11, произнесенные пророком в момент яростного столкновения с правящими священниками его времени. Иисус хотел тем самым сказать, что правители, тесно связанные с Храмом, не только не живут в соответствии с молитвой Соломона и видением Исайи, так что Храм не стал домом молитвы для всех народов, но что они фактически сделали Храм местом преступления. Аллюзия на главу 7 Книги пророка Иеремии особенно должна была вызвать тревогу, потому что тем самым Иисус предупреждает правящих священников о неминуемой катастрофе.
Конфликт между Иисусом и священнической элитой нарастает. Священники требуют у Иисуса ответа на вопрос, какой властью он так поступает. В ответ он просит священников определенно высказаться об их позиции относительно популярного и недавно убитого Иоанна Крестителя (Мк 11:27–33). Хотя священники уклоняются от ответа, Иисус косвенно отвечает на их вопрос, рассказывая притчу об арендаторах виноградника (Мк 12:1-11), основанную на Песне Исайи, где говорится о винограднике, который, несмотря на должную заботу, не принес никаких плодов (Ис 5:1–7). Священники верно поняли, что Иисус сказал эту притчу «о них» (Мк 12:12), потому что они знали, что Песнь о винограднике Исайи, как ее начали толковать, была направлена именно против храмовой элиты, а не против всего народа.
Подобную интерпретацию можно было найти в Таргуме на Исайю, где в 5:1–7 говорилось о Храме и алтаре, а не о сторожевой башне и точиле (как в еврейском тексте), это толкование воспроизводила раввинистическая традиция (t. Meila 1.16 и t. Sukkah 3.15). О том, что такое понимание Исайи существовало давно, отчасти свидетельствует и свиток 4Q500, в котором в строках 3–7 (текст сохранился не полностью) говорится: «Точило [постро]ено среди камней… врата святой высоты… твое насаждение и потоки твоей славы… твой вино[градник]». Святая «высота» здесь соответствует арамейскому Таргуму, который описывает холм с плодородной землей как «высоту», а «потоки» перекликаются с текстом t. Sukkah, где говорится о каналах для орошения. Выражение «святая высота», несомненно, указывает на Храмовую гору (Иез 20:40: «Потому что на Моей святой горе, на горе высокой Израилевой, – говорит Господь Бог, – там будет служить Мне весь дом Израилев»). Используя текст Ис 5:1–7, Иисус опирается на некоторые экзегетические принципы, отраженные в свитке 4Q500 (написанном раньше, чем он жил), а также в Таргуме и Тосефте (написанных позже)1.
Открытие данного фрагмента свитка позволяет понять экзегетические споры древности. Археология углубляет наши представления о том, как чувствительно современники Иисуса относились к святости Храма. Когда Иисус произнес пророческий приговор высокопоставленным священникам, это могло сильно кого-то задеть, но еще сильнее слушателей должны были оскорбить слова об угрозе, нависшей над Храмом. За чистотой и святостью храмового комплекса, особенно самого святилища, тщательно следили; а здесь слушатели получили страшное предупреждение такими словами, которые трудно оставить без внимания.
В 1871 году Шарль Клермон-Ганно нашел плиту из известняка, примерно 85 сантиметров в длину и 57 сантиметров в ширину, толщиной в 37 сантиметров, на которой было написано, что язычникам запрещено заходить на территорию святилища (рис. 4.1). Вот точный текст надписи (OGIS no. 598; CIJ no. 1400; SEG VIII 169):
Да ни один из язычников не войдет в обнесенные оградой пределы окружающей Храм территории; любой нарушитель будет предан смерти.
Фрагменты второй подобной надписи были найдены в 1935 году в Иерусалиме вне стены, окружающей старую часть города. Это камень высотой 50 сантиметров, толщиной в 37 сантиметров и около 25 сантиметров в ширину (ширина меняется из-за поврежденного правого края). Изначально процарапанные буквы были выкрашены красной краской, так что они выделялись на поверхности белого известняка. Сохранившийся текст надписи (как слова, так и их расположение) близко соответствует той надписи, которая сохранилась целиком2.
Рис. 4.1. Надпись из Храма
Знаменитый камень из Храма с предупреждением о том, что язычник, который приблизится к святилищу Иерусалимского Храма, будет предан смерти. (Фотография любезно предоставлена сайтом www.HolyLandPhotographs.org.)
Можно почти с полной уверенностью сказать, что это одна из тех самых надписей с предупреждением, о котором упоминал Флавий. Так, в одном месте он пишет: «На ней [ограде, обносившей двор Храма] через одинаковые промежутки стояли столбы, на которых на греческом и римском языках был написан закон очищения, гласивший, что чужой не должен вступать в святилище» (J.W. 5.193–194; см. также 6.124–128; Ant. 15.417; Ag. Ap. 2.103). Филон упоминает о том же законе и таком же наказании, хотя ничего не говорит о надписях с предупреждением: «Еще более глубока и удивительна ревность их всех о Храме, и сильнее всего это доказывается тем, что любые люди иных народов, вступившие во внутренние пределы его, наказываются смертью, и приговор не подлежит обжалованию» (Embassy 212). Косвенные указания на закон о смертной казни за нарушение святости Храма мы находим и в позднейшей раввинистической литературе (например, Sipre Num. § 116 (на Числ 18:1-32): «Рабби Иошуа бен Ханнания хотел помочь рабби Иоханану бен Гудегедаху [у врат Храма. Но] тот сказал ему: «Уходи, ибо ты уже поставил в опасность свою жизнь, ибо я принадлежу к стражам врат, а ты только певчий»).
