Я позаботился о расписании смен. Бывали прохладные голубые ночи яхе с музыкой флейт и нежными отстраненными совокуплениями. Случались и дикие ночи с гашишем и кокаином, сотрясавшие весь бонгзал, когда под бешеную музыку выстраивались ебливые хороводы. Бывали и спокойные рассудительные ночи на втором номере, опиуме — тогда каждый делал, что хотел.
Итак, вы видите, моя система основана на чередовании наркотиков, и тот же принцип применим к любой деятельности. Тот, кто постиг вершину сексуального наслаждения, постарается все повторить при первой же возможности и, стало быть, скоро выдохнется, а ощущения, которые он испытывает, притупятся. Так что на следующий день после бешеной оргии я вколю каждому большую дозу морфия и буду повторять инъекции несколько ночей, постепенно смягчая кокаином, чтобы предотвратить запоры и вялость, а затем подлечу гашишем, пока люди снова не придут в норму.
Так мы прокладывали железную дорогу пять лет, и до чего ж веселые это были годы.
В детстве Джерри был трусом. Он просто не может вынести малейшей боли. Он вдвойне уязвим из-за того, что во всем себе потакает. Он любит сладкое, мороженое и вообще хорошо поесть, и если еду задерживают хоть на пятнадцать минут, у него начинается противно выделяться слюна, а в животе громко бурчит. В ранней юности его эрекции бесконтрольны и зачастую доставляют ему немало беспокойства. Беспокойство это иногда сменяется изысканным наслаждением спонтанного оргазма.
В первый раз это произошло с директором Академии, в которой он учился. Директор пришел в дом Клейтонов на обед. Родители Джерри ушли. Он сидит с директором в гостиной, чувствуя себя очень неловко и пытаясь поддержать беседу. Директор молча смотрит на него и, наконец, произносит:
— Хочу посмотреть, как ты раздеваешься, Джерри.
Джерри охватывает внезапная слабость. Неужели это случилось? Он всегда знал, что это произойдет.
— О, ну ладно… Поднимемся ко мне?
Он поднимается по лестнице, директор следом. Джерри тяжело дышит, сердце стучит. В его комнате ружье двадцать второго калибра на стене, ракушки в аквариуме, розовые обои. Директор расспрашивает его об учебе, Джерри тем временем снимает галстук и пиджак. Он старается делать это, не размышляя, — может, все и получится. Он продолжает говорить, расстегивая и снимая рубашку. Со стуком скидывает на пол ботинки. Он встает, а директор его разглядывает.
— Иди-ка сюда, Джерри.
Джерри неуклюже подходит и встает перед ним. Директор расстегивает ему ремень спускает брюки и трусы они падают на пол Джерри чувствует как наливается тяжесть в паху он переступает брюки и трусы и стоит совсем голый только коротенькие носочки. Директор гладит Джерри по спине и груди…
— Стой ровно… вот так…
Директор смотрит вниз на его тело и вот это происходит он не может остановить… Он заливается краской и кусает губу тихо постанывая.
— Твоя пиписька встает…
Джерри понимает, что все в порядке и его смущение сменяется удовольствием, когда директор поворачивает его, гладит и выправляет ему осанку.
— Садись, Джерри…
Джерри садится рядом с ним на кровать.
— А ты играл со своей пиписькой, Джерри?
Джерри вспыхивает.
— Ну, иногда я ее трогаю… — На самом деле, он никогда не дрочил, хотя несколько раз в неделю у него были поллюции.
— А ты когда-нибудь играл с ней так, чтобы она спустила?
Капля смазки появляется на кончике члена Джерри.
— Спустила? Вот так? — Он показывает на жемчужную капельку.
— Нет, Джерри, не так Это иногда бывает, когда ты играешь с ней…
Заботливо он трогает член.
— Ты обрезан, Джерри?
Он наощупь проверяет обрезан член или головка вылезет из длинной крайней плоти… От его прикосновений Джерри чувствует как в яйцах проносится сперма задыхаясь закинув голову он кончает.
Джерри — странное существо, точно выброшенный на берег моллюск. Он быстро краснеет, а, если его испугать, становится бледно-зеленым. Однажды он ехал на заднем сиденье отцовского «доджа» и кончил в штаны на ухабе. После этого у него всегда вставал, когда он ехал в машине, и зачастую это было весьма неприятно. Вот он вылезает из автомобиля, запихнув руки в карманы, чтобы прикрыть эрекцию.
Как только его отец и старший брат уехали, Джерри помчался по лестнице, через отцовский кабинет в свою комнату, вытащил из-под кровати полученную утром посылку и открыл дрожащими руками. Это был вибратор с округлой головкой из красной резины. С сухим ртом стучащим сердцем он скинул мокасины содрал рубашку сбросил брюки и трусы. Член стоит и смазан Джерри вытащил банку вазелина из ящика лег на кровать задрав ноги смазал вибратор вазелином и вставил в жопу открывшуюся и словно всосавшую вибратор. Он глубоко вздохнул нажал на кнопку брыкаясь ногами в воздухе чувствуя напряжение поллюции в паху и уже кончая увидел отца и брата стоящих у постели. Джерри ярко покраснел с головы до пят он сжимал вибратор не мог остановиться и залился спермой до подбородка задыхаясь в красном тумане его ноги тряслись в конвульсиях серебристые пятна крутились перед глазами он потерял сознание.
Очнувшись, он увидел, что отец растирает ему лицо мокрым полотенцем, а брат улыбается и расстегивает рубашку.
Сексуальная связь с отцом и братом стала для Джерри огромным облегчением. Он начал заниматься джиу-джитсу и постепенно преодолел физическую трусость. Но собирались грозовые тучи. Бизнес у отца шел неудачно.
— Пришла беда, отворяй ворота.
Им пришлось расстаться с большим домом на холме и переехать в маленькую квартирку с тонкими стенами и соседями-хамами. Брат Джерри погиб в автокатастрофе. Год спустя родители умерли от скарлатины. Джерри отправили к дяде, который хотел сделать из него мужчину, отдав учиться в военную школу. Так что Джерри решил сбежать и устроиться в бродячий цирк.
Ох ох да в чем же дело?
Жуткий холод на верфи в Галифаксе, ясный солнечный день. Свежий морской бриз утих, когда Джон Хемлин добрался до «Марии Челесты». Его взяли третьим помощником капитана. Поднявшись на палубу, он увидел мальчика, — тот стоял примерно в десяти футах от трапа и словно приветствовал его на борту. Мальчик был лет шестнадцати, с бледным нездоровым лицом, зелеными глазами и взъерошенными каштановыми волосами. По его левой скуле тянулся полузаживший зазубренный шрам, пылавший в красных лучах заходящего солнца. Мальчик был в синей рубашке и драной серой куртке, но, казалось, не замечал холода. Он взглянул на Джона, и губы его раскрылись от радости узнавания. Глаза загорелись, он улыбнулся, как зверь, облизываясь, — откровенная непорочная похоть на юном лице. Чайка уронила кусочек хлеба к его ногам. Он подошел поближе, точно осторожная бродячая кошка, грустная и соблазняющая. Кисло-сладкий гнилой и едкий запах донесся из его приоткрытого рта. Джон подумал, что мальчик, должно быть, ненормальный. Он улыбнулся и протянул ему руку.
