Ира ходила в детсад, в семь лет её отдали в обычную общеобразовательную школу. На каникулы девочка ездила к бабушке и дедушке — родителям Михаила Сергеевича — в село Привольное. Бабушка тайно от родителей окрестила внучку.
Дочь часто и много болела. Во втором классе Ира писала сочинение «За что я люблю маму». Оказалось, за то, что у неё «много книг», что «все студенты любят маму, потому что говорят маме «Здравствуйте!», и, главное, за то, что «мама не боится волков». Школу Ира закончила с золотой медалью. За все десять лет учёбы только одна четвёрка — по черчению.
В 1974 году она поступила в Ставропольский мединститут. Вышла замуж в 1978 году. 15 апреля сыграли свадьбу.
Свадебное путешествие молодожёны провели в поездке на теплоходе по Волге. Вернулись, полные впечатлений и счастливые, за день до юбилея родителей — серебряной свадьбы.
Ирина и Анатолий, как показалось Михаилу Сергеевичу, легче, чем он с Раисой Максимовной, расставались со Ставрополем. Москва их манила: по перешептываниям, нетерпеливым взглядам было видно, что мысленно они уже там, в столице.
В 1985 году она защитила диссертацию по медико-демографическим проблемам. Работала сначала ассистентом на кафедре социальной гигиены и организации здравоохранения Второго мединститута, затем занялась научными исследованиями и перешла в лабораторию медико-демографических и социологических исследований.
Однажды у меня в кабинете на Старой площади зазвонил телефон правительственной связи.
— Николай Александрович?
— Да. Слушаю вас.
— Это Гусенков говорит. Есть минута выслушать?
— Конечно, Виктор Семёнович.
Виктор Семёнович Гусенков был референтом Президента СССР Михаила Сергеевича Горбачёва. Но я-то знал, что Виктор Семёнович работал исключительно на супругу президента Раису Максимовну. Мне и прежде приходилось выполнять его некоторые, скажем так, деликатные поручения от имени венценосной супруги.
— Вы хорошо знаете главного редактора «Медицинской газеты»? — спросил Гусенков.
— Константина Вячеславовича Щеглова? Конечно. А в чём вопрос?
— Надо опубликовать у него в газете один конфиденциальный материал, — загадочно произнёс высокопоставленный собеседник.
— Нет вопросов, Виктор Семёнович. Где получить материал?
— У меня.
— К вам сейчас зайти?
— Да, я вас жду.
Через несколько минут я был у Гусенкова, благо территориально он располагался в здании ЦК на Старой площади. Виктор Семёнович передал мне несколько страничек напечатанного на машинке текста.
— Это интервью с дочерью и зятем Михаила Сергеевича. Знаете, по Москве ходит много разных слухов… Надо их опровергнуть…
— Опровергнем, Виктор Семёнович.
— Ну, желаю успеха. Спасибо.
Главред «Медицинской газеты» Константин Щеглов был немедленно приглашён ко мне и получил важное конфиденциальное поручение. Он выполнил его точно и в срок. В номере за 21 декабря 1990 года появилось интервью, подписанное псевдонимом «Андрей Семёнов». Щеглов был профессиональным редактором — он лишь попросил разрешения поставить рубрику «Только для читателей «МГ». Я разрешил.
Документ для уяснения
Если папа — президент…
«Не верьте слухам, пока их не стали опровергать», гласит одна из поговорок. Но перестройка, похоже, вносит коррективы в вековые истины. Во всяком случае, сейчас даже президенту приходится отвечать на вопросы депутатов, в основе которых нередко лежат сообщения «сарафанного радио» и бульварных листков.
Это было бы очень смешно где угодно, но только не в нашей стране, где от привычек «первого лица», его образа жизни и ближайшего окружения зависело слишком многое, где история — биография генсеков. Горбачёв разрушил этот обычай, но не в силах президента изменить стереотипы мышления. Он, его семья обречены на слухи, пересуды, домыслы — это их крест, своего рода плата за право быть известными.
Для того чтобы о тебе заговорили миллионы, как правило, нужно совершить нечто великое или скандальное. Супруги Ирина и Анатолий В. — исключение: просто она дочь Президента СССР, он — его зять.
— О вас говорят немало любопытного. Хочется узнать подробности от вас самих.
Анатолий:
— Насколько я знаю, сейчас вся Москва обсуждает наш «отъезд» то ли в Швейцарию, то ли в Австралию — география самая широкая.
— Ирина Михайловна, зачем вы «покинули» Родину?
— Это было ненадолго. Во Всемирной организации здравоохранения есть отдел хронических неинфекционных заболеваний. Он проводил международный семинар в Швейцарии. Был приглашён специалист лаборатории медицинской демографии, где я работаю. Коллеги решили послать меня. На целых шесть дней. В основном я работала там с утра до вечера, а в свободное время «знакомилась с заграницей».
Привезла массу научной литературы, компьютерных программ, впечатлений и тысячу франков — зарплату от ВОЗ. По существующему положению я не имела права их потратить и сдала в Министерство здравоохранения СССР.
— Что значит «знакомилась с заграницей»? Вы там были в первый раз?
— Увы, в первый. Если не считать поездку по линии «Спутника» в комсомольском возрасте.
— У вас есть дети?
— Две дочки. Ксения одиннадцати лет и Анастасия, ей три с половиной годика.
— Приходится ли обращаться за материальной помощью к родителям?
Ирина:
— Приходится. Но что же делать? У меня, старшего научного сотрудника и кандидата наук, месячный заработок доходит до 400 рублей.
Анатолий:
— У меня, доцента кафедры клинической хирургии, оклад 260 рублей. Хорошим подспорьем является дежурство ответственным по больнице и по экстренной сосудистой помощи. Несколько лет назад повысили зарплату врачам хирургических специальностей, а сотрудникам кафедр, которые занимаются тем же самым да ещё ведут педагогическую работу, оставили прежнюю. Но, откровенно говоря, меня эта работа больше привлекает из-за профессионального интереса и только потом из-за материального.
Ирина:
— Мы ходим в те же магазины, что и все люди, стоим в тех же очередях…
— Где выслушиваете самое разное по адресу родителей…
Анатолий:
— Часто и бредни. Их не надо опровергать до тех пор, пока они не носят оскорбительного характера. Впрочем, любые опровержения потом обрастают новыми сплетнями. В последнее время люди, с которыми дружу много лет, звонят по телефону, и я по интонации чувствую: звонят с одной целью — проверить, на месте я или нет, не в Лондоне или ещё где.
Поэтому я, честно говоря, не вижу смысла и в нашем интервью. Пройдёт неделя-другая, и пойдут новые «новости».
