— Должен тебе кое-что сказать, — тихо сказал он.
Судя по голосу, он подозревал, что мне это вряд ли понравится и я буду злиться.
Да что они все, сговорились? Сегодня полнолуние, что ли? Или какая-то зараза в воде и воздухе? Еще одного откровенного разговора мне не вынести, хватило и того, который завела Пэм.
— Что? — буркнула я уж чересчур резко.
— Говорю исключительно потому, что искренне тебя люблю, понимаешь?
— Так в чем дело? — повторила я. Я слишком устала, чтобы быть вежливой.
— Я знаю кое-кого, кто знает кое-кого, кто… ну… знает Джордана Блэра.
Джеффри тоже знает о нас с Джорданом? Неужели весь этот чертов мир уже в курсе? Почему это не может быть просто моим личным делом?
— Ну и?
— Вы же пользуетесь презервативами, правда?
— Презервативами? — У меня на лице отразилась растерянность и непонимание, но потом до меня дошел смысл его фразы, и я истерически захохотала. — Ты думаешь, что Джордан гей? Можешь мне поверить, Джордан не гей.
— А я и не говорю, что он гей. — Выражение его лица оставалось неподвижным и серьезным. — Я совершенно не это имел в виду.
— Тогда что же?
— Ходят слухи, что он готов делать что угодно с кем угодно. Я просто хочу, чтобы ты была осторожнее, чтобы ты была в безопасности.
Я поняла, что он волновался за меня и старался помочь. Но он в корне ошибался насчет Джордана.
— Джеффри, клянусь тебе, Джордан самый горячий нормальный гетеросексуальный мужчина, которого я когда-либо встречала.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
— И все равно заставляй его использовать презервативы.
— Я так и делаю! Я же не идиотка.
Наверное, это была самая большая ложь, слетавшая с моих губ. Однажды я предприняла бесплодную попытку заставить его предохраняться, но за этим последовал такой категоричный отказ, что больше эту тему я не поднимала.
— И перестань опаздывать, — предупредил он, быстро перескакивая с темы на тему. — Тебя же могут уволить.
— Нет-нет. Мы с Пэм поговорили и все уяснили. Все будет нормально.
Тут на стоянку подъехал Джордан, не дождавшись, когда я с ним свяжусь. Приезд всколыхнул во мне волну раздражения — надоело его постоянное присутствие, — но сейчас я не в силах ничего с этим поделать. Лучи фар мазнули по нам, водитель остановил машину и, не став глушить мотор, вышел открыть мне дверцу.
— Мне нужно идти, — сказала я.
Джеффри взглянул на машину, затем на меня, потом снова на машину.
— Мне тебя не хватает, — печально произнес он. — Все уже не так, как прежде.
— Все именно так, — солгала я. — Ничего не изменилось и ничего не изменится.
Он испытующе на меня посмотрел. Мы оба понимали, что мое обещание — самообман. Я ушла, не попрощавшись. Скользнула на заднее сиденье, где ждал Джордан. Он обнял меня, и мне показалось, что я задыхаюсь, все больше увязая в том болоте, в которое собственноручно превратила свою жизнь.
Мы тронулись с места. Хорошо, что в салоне было темно и не было видно выступивших слез. Я сама не могла понять, почему мне так тоскливо.
— Кто это был? — спросил Джордан.
— Один из поваров.
— Что он хотел?
— Он хотел взять выходной. Надеялся, что я поменяюсь с ним сменами.
Понятия не имею, почему я не решилась произнести имя Джеффри вслух и почему вдруг сочинила целую историю. Просто я знала, что Джордану не понравится то, что я общаюсь с Джеффри, а я была слишком на взводе, чтобы еще убеждать его, что это был просто невинный разговор.
— Ты отказалась?
— Конечно.
— Хорошо. Я не могу допустить, чтобы ты работала еще больше. Это уже слишком.
— У меня совсем не осталось сил, — согласилась я. — Поехали скорее домой. Я могла бы сейчас и целую неделю проспать беспробудным сном.
Глава 10Я стояла перед зеркалом, разглядывая свое отражение. Я по-прежнему красила волосы в темно-рыжий, но теперь они стали длиннее. Отросла моя фирменная стрижка с отдельно торчащими прядями, которой я так дорожила.
Я накрасилась, используя натуральные оттенки персикового и коричневого. Много туши и контурного карандаша — так нравилось Джордану. Он купил мне облегающее серебристое платье, которое я тут же надела. Сама бы я никогда не выбрала такой яркий наряд, но он, как всегда, безошибочно определял, что подойдет новой мне.
Крошечные бретельки легли на мои обнаженные плечи, струящаяся материя скрыла колени. Складки лифа демонстрировали тело, подчеркивая, какая я теперь худая.
Грудь практически исчезла. Я напоминала фотомоделей, которые изнуряют себя диетами. Просто кляча: на фоне впалых щек четко прорисовываются скулы, тазовые кости выпирают.
Я выглядела экзотично и незнакомо. Совершенно другой человек. Я была в замешательстве от перемен. С одной стороны, я выглядела шикарно, богато и изысканно. С другой стороны, я тосковала по своему прежнему образу. Ощущение было таким, будто у меня отрубили руку или ногу. Казалось, что важная часть меня исчезла, и я бы и рада ее вернуть, но не могу отыскать.
Я застегнула ремешки туфель, специально подобранных под платье.
Джордану захотелось какого-то конкретного сорта вина, и он отправился за ним. В кои-то веки я осталась одна в этих роскошных апартаментах. Здесь было очень тихо. На тумбочке телефон — я взглянула на него и подумала, что надо бы кому-нибудь позвонить. Но кому? И почему мне хотелось поднять трубку и набрать номер?
С тех пор как я сбежала с Джорданом, ни разу еще не говорила с людьми, которыми прежде была заполнена моя жизнь. Как и сейчас, я всегда была чем-то занята, но это были другого рода хлопоты. Вечеринки и футбол по воскресеньям, когда к нам с пивом и пиццей заходили приятели Стива, танцы ночь напролет в любимых клубах, семейные ужины в доме его родителей…
Кто-нибудь задумался, где я и чем занимаюсь? Кто-нибудь соскучился по мне?
Не знаю, почему я все это время с ними не связывалась, даже с Мэри, с которой мы одно время были очень близки. В своем стремлении остаться с Джорданом я поспешила оборвать все прежние связи. К тому же что-то подсказывало, что Джордану вряд ли понравится, что я поддерживаю отношения со своими знакомыми.
Глупо избегать их только из страха вызвать его недовольство. Я не могла понять, как дошла до жизни такой. Мои отношения с друзьями совершенно не должны его касаться. Зачем позволять ему мной командовать? До встречи с ним я бы такого не потерпела. Почему же терплю сейчас?
Я схватила трубку и крайне удивилась, обнаружив, что у меня трясутся руки, словно я делаю что-то предосудительное. Я набрала номер Мэри и ждала, ждала, ждала, ждала. Когда включился автоответчик, я не могла понять, что чувствую — огорчение или облегчение. Что бы я ей сказала? Какие слова будут уместны спустя месяцы?
