Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
– А когда и в какой войне было такое, чтобы солдаты бежали из армии, которая наступает, в армию, которая терпит поражение? – пожал плечами Гиммлер.
– И все же поток перебежчиков уменьшается не только потому, что наши войска временно отступают. Просто русские солдаты не видят по ту сторону линии фронта полноценных частей власовской освободительной армии, не видят силы, которая способна будет заменить вермахт и возглавить сопротивление вконец распоясавшимся коммунистам, – вот в чем проблема!
– Справедливо, – согласился Гиммлер, останавливаясь у руин замка. – Народу нужен вождь-освободитель, нужен новый символ надежды – вот в чем проблема.
– А ведь уже спустя месяц после своего пленения генерал Власов сказал, – поспешно достал из кармана записную книжку редактор: – «Чтобы добиться победы над Советским Союзом, нужно ввести в бой против Красной Армии военнопленных. Ничто не подействует на красноармейцев так сильно, как выступление русских соединений на стороне немецких войск»[36].
19
В самый разгар обсуждения, происходившего в «генеральском» зале, в дверях неожиданно появилась официантка. Открытое славянское лицо, еще не утратившие природную розоватость щеки; пухлые, жаждущие поцелуев, губы и опьяняюще крутые бедра.
Пока она ставила на стол котлеты с гречневым гарниром, все три генерала жадно прощупывали ее фигуру взглядами, а Трухин даже не удержался и сумел попридержать ее за дородный стан.
– Не могу, ох, не могу! – азартно повертел он головой, втягивая ноздрями хмельной запах тела официантки. – Настоящая украинская молодуха-молодица, из тех, от которых у меня особый мужской восторг. Скольких я пропустил через свои руки, скольких, впрочем, пардон… Нервы сдают, как порванные струны.
– Побереги их, драгун, они тебе еще понадобятся, – посоветовал Малышкин, который и сам пьянел от близости пышного женского тела.
Но как только официантка исчезла, генералы мгновенно забыли о ней. Последние события в Европе настолько круто замешивали их судьбы, что, может статься, вскоре им уже будет не до «молодух-молодиц», и даже не до собственного «мужского восторга».
– Кстати, а какова судьба нашего послания фюреру?[37] – поинтересовался Трухин, уже вовсю орудуя вилкой.
– Некоторое время мы с вами, господа генералы, действительно с надеждой ждали реакции фюрера на наше сдержанное, хорошо продуманное послание, но… Теперь мне уже точно известно, что его не последует. И кто знает, возможно, это даже к лучшему.
Генералы забыли о еде и удивленно уставились на командарма. Словно бы испытывая их терпение, Власов, наоборот, неспешно, сосредоточенно поглощал пищу.
– Что вы имеете в виду, товар… господин, – тут же исправился Трухин, – командующий?
В последнее время в штабе РОА жестко следили за тем, чтобы в обращении не употреблялось слово «товарищ». Немецкий офицер связи капитан Штрик-Штрикфельдт предупредил Власова, что кто-то донес в гестапо и в штаб Верховного командования, что русские офицеры продолжают обращаться друг к другу по канонам Красной Армии. Судя по всему, донос был составлен кем-то из бывших белогвардейцев, которые относились к «власовцам» с еще большим недоверием и подозрением, нежели немцы.
К тому же с появлением власовцев власти заметно потеряли интерес к Белому движению, что тут же сказалось на его финансовой и прочей поддержке.
– С точки зрения дипломатии, – проговорил Власов, пережевывая слова вместе с гречневым гарниром, – отсутствие ответа всегда предпочтительнее, нежели резкий отрицательный ответ. Причем это удобно для обеих сторон. Если ситуация изменится, рейхсканцелярия, да и сам фюрер, в любую минуту могут сослаться на то, что ответ не был дан по чистому недоразумению, или из-за того, что изучались возможности дальнейшего сотрудничества РОА и рейха. Словом, тут уже вступает в силу язык дипломатии.
– Да к черту эту дипломатию! – взорвался Трухин. – Чего она стоит, если мы теряем столько времени?!
– Или, может, наоборот, выигрываем время, – как бы про себя пробормотал Малышкин. – Пока коммунисты и фашисты истребляют друг друга, мы сохраняем людей, накапливаем силы, вооружаемся и завершаем формирование наших частей.
– Ну, это вы так считаете, генерал, – огрызнулся Трухин. – Если мы сейчас не заявим о себе, нас попросту разгонят по лагерям, а то и перестреляют. Штаб вермахта потому и не доверяет нам, что под ногами у него постоянно путается всякая дезертирско-уголовная шушера, – скрипел срывающимся баритоном Трухин. – По ней, сволочной, судят и о нашем движении. Вспомните: как раз тогда, когда мы сочиняли послание, русская «СС Дружина-1» полковника Родионова перебивает конвой эсэсовцев и вместе с партизанами, которых эти эсэсовцы конвоировали, уходит в леса[38]. Говорят, после этого Родионова даже переправили в Москву и сам Сталин будто бы наградил его каким-то орденом.
– После того, как он служил у немцев, да к тому же – в подчинении войск СС? – криво ухмыльнулся Власов. – Это уже дешевая пропаганда, рассчитанная на идиотов.
– А все может быть, – стоял на своем Трухин. – Сталин с Жуковым тоже боятся, что по ту сторону фронта могут возникнуть дивизии русских, притом что свои мобилизационные ресурсы на исходе. Словом, при таком массовом предательстве, какое было продемонстрировано «СС-дружинниками», поневоле начинаешь впадать в подозрение, как в старческий маразм. А тут еще штаб вермахта погрызся с командованием бригады русских националистов «Остинторф».
– Почему «националистов»? – насторожился Власов.
– Да потому что создатели бригады собирались развернуть ее в полноценную Русскую Народную Национальную Армию.
– Ишь ты, в стремени, да на рыс-сях?! Так сразу – в армию, да еще и в народную, национальную?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
