– Так почему он хотел меня убить?
– Все дело в зависти. У тебя есть все, а у него ничего. Это и толкнуло его к преступлению.
– Но почему я? Есть люди, у которых гораздо больше денег, чем у меня, и их при этом гораздо легче достать.
– Но другие люди не учились с ним в одном колледже.
– В одном колледже? – не веря своим ушам, переспросил Гарретт. – Он кто-то, кого я знаю?
Джо снова замялся.
– Уж не могу сказать, знаешь ты его или нет, но он тебя точно знает. Его зовут Мэтт Коллинз.
Гарретт нахмурился, пытаясь сопоставить имя и лицо, но так и не смог вспомнить, кто это.
– Никогда не слышал о нем.
– Он, как видишь, много о тебе слышал. Он давно за тобой наблюдал. И чем богаче ты становился, тем больше ненависти к тебе он испытывал. Он считал, что умнее тебя, что заслуживает больше, чем ты. Несколько лет назад он даже работал в твоей компании, но вскоре был уволен за кражу оборудования. С тех пор он перескакивал из одной компании в другую, выжидая подходящего момента. – Джо вытащил изо рта зубочистку и бросил в мусорное ведро. – Он шел прямиком в ловушку, совершенно безразличный к тому, что происходит вокруг.
– А что с тем парнем, который был моим двойником? Он не ранен?
– Нет, на нем ни царапинки.
Гарретт в очередной раз подумал о том, как близок был к смерти, но тут же отогнал от себя эти мысли. Было бы просто невозможно постоянно думать о таких вещах и при этом не тронуться рассудком.
Он встал и протянул руку агенту.
– Спасибо тебе за все, что ты сделал, Джо. Я обязан тебе жизнью.
– Я просто выполняю свою работу.
Джо вышел, и Гарретт продолжил проверять почту, которая скопилась за время его отсутствия. Его взгляд упал на пухлый конверт, и он застыл, увидев в углу конверта до боли знакомый значок гостиницы «Виста». Заметив, что его руки задрожали, он несколько раз сжал и разжал пальцы, прежде чем вскрывать конверт. Перевернул конверт, и на стол выпала стопка фотографий. Вместе с фотографиями был маленький листочек. На нем было написано: «Сувенир на память о поездке в Техас, как было обещано. Эйли».
Некоторое время Гарретт сидел, смотря на записку, потом выругался и схватил телефонную трубку. Он набрал номер гостиницы «Виста», говоря себе, что это неправильно, да и просто смешно! Но ничего не мог с собой поделать. Гарретт прослушал четыре гудка в трубке, прежде чем сработал автоответчик. Он еще некоторое время держал трубку, надеясь, что она все-таки подойдет к телефону, но в трубке звучало только одно: «Здравствуйте, вы позвонили в гостиницу «Виста». Пожалуйста, оставьте ваш номер телефона, и я непременно вам перезвоню».
Собрав все фотографии, Гарретт откинулся на спинку кресла. Он взял первую и стал рассматривать. Интересно, куда бы Эйли отнесла их, если бы решила включить в свою книгу фотографий? Какой историей она бы их объединила? Его взгляд остановился на фотографии, где он стоял, поставив ногу на ступеньку. Гарретт невольно улыбнулся, вспомнив инструкции, которые она давала ему во время съемки.
Мне нужен грустный взгляд. Вы уже полгода в бегах от полиции и скучаете по светловолосой девушке из Додж-Сити.
Он перестал улыбаться. Черт, если она хотела грустный взгляд, то ей нужно было снимать его сейчас! Потому что именно сейчас он скучал по Эйли так сильно, как никогда ни по кому не скучал.
Тяжело вздохнув, он кинул фотографии в ящик стола и снова стал смотреть на записку. Почему она не написала просто «Привет, как дела?»? Или еще лучше – «Давай забудем об этом недоразумении». Эту фразу она сказала в первый день их знакомства. Как бы он хотел сейчас «забыть об этом недоразумении». Просто повернуть время назад и сделать все так, как было бы правильно.
Может, она сейчас простит его и даст ему второй шанс? Может быть… Но сейчас Гарретт сидел, уронив лоб на ладони, с болью вспоминая каждый момент, проведенный вместе с Эйли. Он скучал по ней, черт возьми, хотел быть с ней! И если бы он хотя бы наполовину был тем умным Гарреттом Миллером, каким его считали все вокруг, то он сказал бы ей при первой возможности, что любит ее.
Но ведь есть же какой-то выход из этой ситуации, думал Гарретт. Есть способ заставить Эйли выслушать его, понять, почему он поступил именно так.
Проще всего, конечно, было отправиться обратно в Техас прямо сейчас и попросить ее об этом втором шансе. Но он не может просто так зайти в ее дом. Что он скажет? И более того, что скажет она, когда увидит его? Нет, это не вариант, она просто захлопнет дверь перед его носом.
Нет, у него должна быть какая-то причина, какой-то повод зайти в ее дом. И ему стоит придумать этот повод как можно быстрее, потому что Эйли не задержится в «Висте». Все карты сейчас в руках у Роналда Флеминга, который продает дом. Продает дом? Боже мой! А почему бы…
Точно! Идея пришла Гарретту в голову так внезапно, что он рывком вскочил с кресла. Эйли не сможет не впустить его в гостиницу, если владельцем ее станет… сам Гарретт!
Всю дорогу домой в Остин Эйли ожидала, что ее захватят чувства, которые, казалось бы, неизбежны в подобной ситуации.
Злость. Сожаление. Обида.
Но она не ощущала ничего. Она, наверное, должна была сейчас ненавидеть своих приемных родителей – за то, что они лгали ей все это время. Но когда Джейс и Мэнди рассказали ей всю правду, Эйли была настолько шокирована, что просто не могла злиться и ненавидеть кого-то. Она не сожалела о том, что так и не воссоединилась со своими родными мамой и папой. Да и как она могла жалеть о том, чего у нее никогда не было! Ее приемные родители никогда не любили ее, а у нее если и были к ним какие-то чувства, то и те исчезли давным-давно.
Эйли подъехала к железным дверям «Висты» и набрала код. Пока срабатывал сигнал, она заметила, что за время ее отсутствия к табличке «Продается» на входе прибавилась еще одна, которая гласила «Продано». Жалость и отчаяние, которые она ожидала после встречи с родителями, подступили к горлу именно сейчас. Не было только злости. Да и как она могла злиться на отца Клэр! Он просто забрал то, что принадлежало ему по праву.
Эйли смахнула слезы, заехала в ворота и припарковала машину у входа. Забрав свой рюкзак с пассажирского сиденья, она вылезла из машины и направилась к двери. Чтобы не копаться долго в сумке в поисках ключа, набрала код вручную, дернула ручку и вошла в дом, который так долго был для нее единственным родным местом. «Виста» всегда была для Эйли гораздо большим, чем просто гостиницей. Она была ее домом, ее убежищем, местом, которое помогало ей справляться с трудностями.
Она кинула рюкзак на пол рядом с вешалкой и огляделась вокруг, снимая куртку. На диванах, на полу – везде были расставлены коробки. В них были аккуратно сложены вещи, которые она бережно хранила в доме больше десяти лет. Подавляя в себе нахлынувшие эмоции, Эйли повесила куртку на вешалку и пошла в гостиную, чтобы включить магнитофон и тем нарушить гнетущую тишину в доме. Открыв коробку с дисками, нашла сборник хитов шестидесятых-восьмидесятых и вставила его в дисковод. Из колонок зазвучали первые ноты «Руби Тьюздей» Мика Джаггера. Эйли повернулась, чтобы пойти на кухню, но замерла, не сделав и шага и еле сдержав крик, подступивший к горлу. В коридоре стоял Гарретт – в джинсах, ботинках и ковбойской рубашке, которые она когда-то выбирала для него.
