Ильяшин расстроился. У Жмурова на тыльной стороне ладони вытатуировано «Люда» и вокруг вензель. Можно ли принять надпись «Люда» за букву «Ж» или за паука?
Не теряя времени, Ильяшин поехал в больницу, куда был доставлен сбитый человек. На его счастье, медсестра, которая принимала интересного больного в травматологическое отделение, как раз находилась на посту.
— Нет, не очень похож. По-моему, не он. — Медсестра, подняв одну бровь, пристально вглядывалась в снимок. — Да я не очень хорошо его помню. Тот был такой, интеллигентнее, что ли, а здесь вылитый бандит. Вы знаете, сколько человек к нам ежедневно кладут? Мы не успеваем их лечить, не то что запоминать!
Ильяшин собрался уходить.
— Постойте, — сжалилась над ним медсестра. — Давайте у больных спросим. У нас же «травма», больные подолгу лежат, должны друг друга помнить…
По длинному коридору, шаркая безразмерными тапочками, бродили ходячие больные. Душный воздух, накаляемый прямым солнцем, от которого не защищали легкие шторы на окнах, казалось, можно было резать ножом — настолько он был густ и тяжел, в нем смешались запахи лекарств, человеческих выделений и дезинфекции.
Ильяшин предъявил карточку для опознания.
— Не, такого у нас не было, — авторитетно заявил лысый мужчина с яйцевидным животом. — Это не он. Тот был такой, потоньше, что ли. Скромнее. Хотя тоже жук явный. Даже не знал, в каком городе находится. Или прикидывался.
— Легкая ретроградная амнезия, характерная для сотрясения мозга, — подтвердила медсестра.
— А потом услышал по радио, что его знакомая померла, и всполошился!
— Да-да, про актрису услышал и сразу сбежал, — подтвердил лысый.
— А была у него на руке татуировка?
— Татуировка? Да вроде была, синело что-то. Вроде как звезда.
— Или буква «Ж»?
— Может, и буква…
— Скажите, а вещи его где? Должен был остаться костюм, — обратился Ильяшин к медсестре. Оставалась последняя надежда.
— Вещи? Кажется, в дезинфекцию отправили.
Ильяшин вздохнул. Это его ошибка. Если бы он догадался изъять вещи в свое прошлое посещение, можно было бы отыскать на них какие-нибудь следы. Кровь убитой, например. Или сравнить ткань костюма с найденными около трупа волокнами. Или найти еще какие-нибудь зацепки. Но теперь бесполезно — после дезинфекции сам черт ничего не сыщет.
Далее Ильяшин отправился в турне по магазинам около дома Шиловской. Он спрашивал у продавщиц, не видели ли они человека, которого несколько дней назад сбила машина. Происшествие все помнили, но человека в лицо никто не видел.
После магазинов Ильяшин посетил две турфирмы, бюро по заказу жалюзи, филиал банка и агентство по найму квартир. Никто из служащих не мог похвастаться личным участием в наблюдении ДТП.
Выдохшийся сыщик заскочил в пельменную, гостеприимно распахнувшую двери на пересечении оживленных улиц, и обессиленно рухнул за столик. Взяв порцию пельменей, он с отвращением съел их, морщась от пара, который в жару был особенно мучителен и противен. В пельменной народу было немного, и обслуживающий персонал слонялся без дела, изнывая от духоты. Посудомойка вытирала столы тряпкой в пятнах кетчупа, напоминавших засохшую кровь.
Подкрепившись и воспрянув духом, Ильяшин подошел к официанткам и с новыми силами начал расспросы. Женщины только отрицательно качали головой.
— Тетя Феня! — крикнула одна из них. — Поди сюда!
Посудомойка выслушала Костю и дежурно ответила, что сбитого человека видела только издали.
— Ты, что ли, из милиции? — спросила она, пытливо глядя на Ильяшина.
— Точно, — ответил он, дежурно махнув корочкой.
— Знаешь, что я тебе скажу, — неожиданно произнесла она. — Человека я того не видела, но в тот самый день уголовника одного мы заприметили. Ну вылитый бандит! — заверила тетя Феня. — Зашел к нам утром. В туалете полчаса, наверное, сидел, все водой плескался — мылся, что ли? Мне пришлось пол вытирать. Потом он поел, а уходить не стал. Все сидел и курил. Мы уж хотели в 02 звонить, чего сидит…
Движимый странным чувством, Ильяшин достал фотографию и показал женщинам. Все дружно закивали.
— Он самый, — заверила тетя Феня. — Я как чувствовала — бандит.
— Так во сколько вы его видели? — Костя приготовил блокнот, записывать показания.
— Как открылись, так он и заявился. Ушел минут за десять до полудня. В это время к нам на обед служащие из «Промстальпоставки» идут, народу становится много. Больше мы его не видели.
— Что делал, с кем-нибудь встречался? На часы поглядывал?
— Не, один сидел все время, курил и курил, дымил как паровоз.
Ильяшин был страшно доволен результатами своего мини-расследования. Доволен — не то слово, он был в восторге от собственного везения, находчивости и изворотливости. Уголовник Жмуров в Москве! Надо срочно сообщить об этом Костыреву. Но как очутился Жмуров в Москве? Неужели сбежал?
Задыхаясь, Ильяшин спешил в управление. Если шеф на месте, надо срочно принять меры к задержанию рецидивиста! Сев в троллейбус, он от нетерпения притопывал ногой — ему казалось, что троллейбус тащится невероятно медленно.
В уме Костя перебирал добытые сведения. Итак, человек, которого сбила машина, и Жмуров — с большой степенью вероятности не одно и то же лицо. Жмуров ушел из пельменной примерно в то время, когда Сухих видела мужчину, выходящего из подъезда, или, может быть, чуть раньше. Мог ли он после ухода из пельменной войти в дом, убить Шиловскую и незаметно скрыться?
Ответ был положительный — мог. Версия об участии Жмурова в убийстве стала принимать конкретные формы. Для убедительности конструкции оставалось только придумать мотив преступления. Ильяшин почесал затылок. Все это, конечно, замечательно, но какое дело Жмурову до Шиловской? Вряд ли они знакомы. Когда Шиловская появилась на Патриарших, Жмуров уже сидел. Пожалуй, у него не было мотива убивать ее. Разве что убийство из хулиганских побуждений? Ведь если нет мотива, значит, и не может быть убийства — так их учили…
Но Жмурова видели вечером перед гибелью актрисы. Теперь Ильяшин не сомневался, что Кувачев не ошибся — залетная птичка посетила родные пенаты. А вот знала ли Тюрина, что ее зятек в городе? Если знала, то почему не предупредила органы внутренних дел?
Не дожидаясь лифта, Ильяшин одним духом взлетел по лестнице. Спеша по коридорам, он еле кивал знакомым (галстук сбился набок, рубашка взмокла от пота). Перед кабинетом Костырева он пригладил волосы и осторожно постучал.
Озабоченно хмурясь, начальник разговаривал по телефону. Молча махнул рукой на стул — садись.
— Михаил Аркадьевич, — возбужденно заговорил Ильяшин, едва только трубка коснулась рычага аппарата. — Жмуров в Москве!
— Знаю, — спокойно ответил Костырев, брови его мрачно сдвинулись на переносице. — Пришел ответ из колонии. Бежал семнадцатого апреля, захватив оружие — «АКМ», ранил охранника.
