Ступаю по стальному сетчатому пандусу. Мужчина с короткой прямой челкой и неровной щетиной останавливает качающуюся пустую красную кабинку.
— Ты кататься? — спрашивает он.
— Да, — отвечаю я.
Он делает жест, разрешая садиться, и опускает защитную планку мне через голову. Она не выглядит слишком безопасной и расположена на том же расстоянии от моего лба, как велосипедный руль. Я мысленно рисую пунктирную линию, очерчивающую дугообразную траекторию моей головы, которая ударяется о металлическую планку зубами. Маленькая табличка на потолке кабинки гласит: «Строительная компания „Триформ“».
Колесо прокручивается чуть вперед; осталась одна пустая кабинка.
По пандусу идут две девчонки, потягивая вишневую колу из одинаковых банок. Им лет по шестнадцать. Поворачиваюсь на сиденье, чтобы рассмотреть их получше. У одной сережки в виде птички, эмблемы «Найк», и белая куртка с меховым воротником. Другая в белых спортивных штанах, очерчивающих контуры ее промежности.
— С напитками нельзя, — говорит дежурный, показывая на банки у них в руках.
Они холодно смотрят на него, чуть приоткрыв рот, их взгляды становятся колючими. Служащий молчит.
— Обещаю, обещаю не пролить ни капли. — Девчонка говорит нараспев, чуть склонив голову набок.
— Извини, милая, — отвечает он.
— Ох, — вздыхает вторая. — Но мы правда очень-очень осторожно.
— Извините, девочки, с напитками нельзя.
— Ну и к черту, — говорит девчонка с сережками и выпивает всю банку. Я вижу, как двигается ее глотка. Она допивает. В глазах у нее мутится. Потом она рыгает, с широко раскрытым ртом, но звук исходит из груди; капельки разлетаются с языка, блеснув. Она бросает пустую банку в мусорку на крошечном газончике под колесом. Банка с грохотом попадает в цель. Девчонка рыгает еще раз — маленькое эхо первой отрыжки — и улыбается служащему. Подружка смеется и тоже бросает банку. Банка летит мимо, отскакивает и разбрызгивает колу, окрашивая гравий в темный цвет.
— Ой, — говорит она.
Я оборачиваюсь и смотрю, как они забираются в вагончик позади меня и прижимаются друг к другу, когда дежурный опускает металлическую планку.
С земли папа наблюдает за тем, как я медленно набираю высоту. Машу ему рукой. Он машет в ответ.
Я поднимаюсь вверх над рекой, и передо мной открывается вид на всю ярмарочную площадь. Генераторы похожи на толстых жаб, дымящихся в темных углах за аттракционами. В кабинке позади моей — точнее, ниже моей — девчонки делают вид, что им страшно, хотя карусель еще толком и не разогналась. Одна даже кричит: «Ааааа, черт, не так быстро!» Достигнув вершины я вижу слово «ДЭВИС», выложенное стробоскопическими лампочками на крыше аттракциона с гоночными машинками. Машу папе. Он машет мне.
Из будки, как из полицейской рации, доносится голос дежурного:
— Готовы?
Радиотранслятор искажает его голос. Служащий говорит на кокни[18].
— Да! — отвечаю я.
— Не слышу, — говорит он. Он стоит за тонким пластиковым окошком. — Го-то-вы?
— Даааа! — кричу я.
Он жмет на кнопку. Колесо разгоняется, люди начинают визжать. Оказавшись внизу, машу папе. Тот шутливо кусает ногти, точно умирает от страха.
Колесо набирает скорость. Моя кабинка начинает раскачиваться как колыбелька. По радио передают «Ритм — это танцор». Девчонки орут. Я вижу, что папа уже отвлекся на аттракцион, где удочкой достают пластиковые колечки.
Колесо разгоняется. Моя кабинка вращается вокруг своей оси. Думаю о таблетках, которые я принял — они прыгают в животе как мячики в лотерейном автомате. Представляю, что у меня в мозгу накапливается серотонин, и по очереди мысленно рисую пять лотерейных автоматов: «Артур», «Гиневра», «Ланселот», «Мерлин» и «Галахад»[19]. У меня на губах появляется улыбка умалишенного.
— Круто! — ору я.
Центробежная сила прижимает меня к сиденью. Взлетев наверх, вижу, что прожекторы на поле для регби и крикета в школе Святой Елены включили, и эти квадраты белого света, висящие в воздухе, похожи на порталы в другое измерение. Огни гипнотизируют меня. Квадратики продолжают светиться в моих глазах и когда я ныряю вниз. Я скольжу на прохладном металлическом сиденье и ударяюсь грудью о планку. Закрываю глаза, и передо мной растекаются пятна в форме зефира. Желудок выкидывает фортель. Я вслушиваюсь в это опьяняющее ощущение; мои синапсы счастливы. Открываю глаза.
— Йохууу! — кричу я, ветром проносясь мимо служащего с клочковатой бородкой. Он смотрит в никуда со скучающим видом и держит в кулаке полотняный мешочек с медяками.
Когда я снова начинаю подниматься, чувство блаженства становится невыносимым. Взмывая, вижу прожекторы боковым зрением; они как звездочки перед обмороком. Мне кажется, что у меня растет голова. А она и так немаленькая. Чувствую, как она раздувается, словно кто-то тащит меня за все волосы сразу. Из соседних кабинок доносятся искренне довольные крики девчонок, мальчишек и взрослых.
Когда я взлетаю, а потом ныряю, шее становится тяжело удерживать голову. Наверное, так чувствую себя алкоголики. Опускаю голову на металлическую планку.
Кричат все. Я думаю, что они, как и я, воображают, будто винты, на которых держатся их сиденья, постепенно раскручиваются. Они представляют, как их красную кабинку отбрасывает, словно крикетный мяч, и, мелькнув в свете прожекторов, она проносится над ярмаркой, а сидящие в ней люди машут ногами. И когда им кажется, будто они уже падают (на вагончик с жареными поросятами), оказывается, что худшее уже позади и очередной круг пережит. Несколько секунд — по пути наверх, в нижней трети колеса — люди чувствуют себя в безопасности. Именно тогда они начинают одновременно смеяться и визжать.
Я проношусь мимо шестичасовой отметки и снова взлетаю; я так рад, что меня не расстраивают мысли о смерти. В животе проходят гимнастические номера: кувырок вперед, колесо, сальто. Я близок к экстазу.
Перед самой вершиной кабинка ненадолго переворачивается, и я падаю вниз. Рот открывается, язык пребывает в невесомости. Мой IQ в состоянии свободного падения. До тех пор, пока я снова не взмываю вверх.
Пролапс. Это слово означает выпадение, обычно органов. Чипс как-то показал мне снимок из Интернета: пролапс прямой кишки, то есть протрузия слизистой оболочки через анус. Это выглядело как обезьяний мозг. Один из способов определить, что у меня плохое настроение, — это если мне становится противно смотреть на интернетовские фото вензаболеваний, сломанных ног футболистов, детей, обожженных напалмом.
