Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
Но раб склонился до земли и сказал:
— Господин, не в моей власти помочь тебе. Тогда император еще раз подал знак, и рабы его выступили вперед с пурпурной мантией и золотым венцом.
— Смотри, — сказал он, — такова воля императора: он обещает назначить его своим преемником и сделать его владыкой мира. Он получит власть управлять всей землей по законам своего Бога. Пусть только он прострет свою руку и исцелит Тиберия!
Тогда раб пал ниц пред императором и жалобно простонал:
— Господин, не в моей власти исполнить твою волю. Нет здесь больше того, кого ты ищешь. Пилат предал его смерти.
Когда молодая женщина проснулась, солнце стояло уже высоко, и ее рабыни окружали ее ложе, чтобы помочь ей одеться.
Она была очень молчалива, пока ее одевали, но, наконец, спросила рабыню, причесывающую ее, встал ли ее муж. Та ответила, что его вызвали судить какого-то преступника.
— Я хотела бы поговорить с мужем, — сказала молодая женщина.
— Госпожа, — возразила рабыня, — теперь, во время разбора дела, это едва ли возможно. Мы доложим тебе, как только дело будет кончено.
Она опять погрузилась в молчание и долго сидела так. Затем спросила:
— Не слыхал ли кто-нибудь из вас о пророке из Назарета?
— Как странно, госпожа, что ты спрашиваешь о нем как раз сегодня, — сказала другая. — Ведь именно его иудеи привели сюда, к наместнику, чтобы он подверг его допросу.
Жена Пилата тотчас же приказала, чтобы они пошли разузнать, в чем обвиняется пророк из Назарета, и одна из рабынь удалилась. Вернувшись, она сказала:
— Они обвиняют его в том, что он будто бы хотел объявить себя царем этой страны, и просят наместника приговорить его к распятию.
Услышав это, жена наместника очень испугалась и сказала:
— Я должна переговорить со своим супругом, иначе случится страшное несчастье.
Когда рабыни опять сказали ей, что это невозможно, она начала дрожать и плакать. И одна из них была тронута ее слезами и сказала:
— Если тебе госпожа, угодно послать правителю записку, я попытаюсь передать ее ему.
Молодая женщина тотчас же взяла стиль и написала несколько слов на восковой дощечке, и эта дощечка была передана Пилату.
Но с ним самим жене не пришлось увидеться наедине в течение всего дня, потому что, когда он отпустил иудеев и они повели осужденного на место казни, наступил час обеда, а к обеду Пилат пригласил нескольких римлян, бывших в это время в Иерусалиме: начальника императорских войск, молодого учителя ораторского искусства и некоторых других.
Обед был не очень веселым, так как жена Пилата сидела расстроенная и не принимала участия в беседе.
Когда гости спросили ее, не больна ли и не огорчена ли она чем-нибудь, наместник рассказал со смехом о записке, которую она прислала ему утром. И он стал подшучивать над тем, как она могла подумать, что римский наместник станет в своих поступках руководствоваться женскими снами.
Она тихо и печально ответила:
— Я убеждена, что это был не просто сон, а предостережение, ниспосланное Богом. Ты должен был бы, по крайней мере, хоть на один этот день отсрочить эту казнь.
Все видели, что она серьезно огорчена. Она не поддавалась утешениям, как ни старались гости развлечь ее беседой и заставить забыть ночные сновидения.
Но спустя некоторое время один из гостей поднял голову и сказал:
— Что это значит? Неужели мы так засиделись за столом и не заметили, что наступил вечер?
Все оглянулись и увидели, что все покрыл какой-то легкий сумрак. Особенно удивительно было то, что вся пестрая игра красок, переливающихся на предметах и живых существах, тихо погасла, так что все казалось теперь одноцветно — серым. Лица сидевших за столом тоже утратили свою окраску.
— Мы, право, похожи на мертвецов, — сказал, содрогнувшись, молодой ритор. — Щеки у нас совсем серые, а губы почернели.
По мере того как сгущался мрак, усиливался и ужас молодой женщины.
— Ах, друг мой, — воскликнула она, наконец, — неужели ты и теперь не видишь, что бессмертные хотят предостеречь тебя? Они разгневались на то, что ты приговорил к страшной смерти святого и ни в чем неповинного человека. Мне думается, что, если теперь его уже пригвоздили к кресту, он все-таки еще не умер. Повели снять его с креста! Я своими собственными руками перевяжу его раны! Уступи мне, верни ему жизнь!
Но Пилат ответил со смехом:
— Ты, конечно, права в том, что это — знамение, посланное богами. Но если они заставили солнце померкнуть, то уж никак не из-за того, что какой-то иудейский лжеучитель осужден на распятие. Мы скорее можем ожидать важных событий, касающихся всей империи. Кто знает, сколько старику Тиберию…
Он не докончил, потому что тьма так сгустилась, что он не мог даже видеть стоявшей перед ним чаши с вином. Он оборвал речь, чтобы приказать рабам немедленно внести несколько светильников.
Когда стало настолько светло, что он мог разглядеть лица своих гостей, он заметил, что всеми ими овладело дурное настроение.
— Вот видишь! — с недовольством сказал он жене. — Мне кажется, что тебе удалось спугнуть наше застольное веселье. Но раз ты уже не можешь сегодня думать ни о чем другом, то расскажи нам, что тебе приснилось! Мы послушаем и попытаемся истолковать смысл твоих снов.
Молодая женщина сейчас же согласилась. И пока она рассказывала одно за другим свои сновидения, гости становились все серьезнее. Они перестали осушать свои кубки, и лица их омрачились. Единственный, кто продолжал смеяться и называть все это глупостями, был сам наместник Пилат.
Когда рассказ был кончен, молодой ритор сказал:
— Да, это нечто большее, чем простой сон, так как я видел сегодня, конечно, не самого императора, а его старого друга, Фаустину. Она въезжала в город. Меня только удивляет, что она до сих пор не явилась еще в твой дворец.
— Действительно, ходят слухи, что императора поразил какой-то ужасный недуг, — заметил военачальник. — Мне тоже кажется возможным, что сон твоей жены был предостережением богов.
— Нет ничего невероятного в том, что Тиберий послал кого-нибудь за пророком, чтобы просить у него помощи, — прибавил молодой ритор.
Военачальник с очень серьезным видом обратился к Пилату:
— Если императору действительно пришла мысль призвать к себе этого чудотворца, то было бы лучше и для тебя, и для всех нас, чтобы его застали еще в живых.
Пилат ответил почти с гневом:
— Уж не эта ли тьма сделала вас детьми? Можно подумать, что все вы превратились в толкователей снов и пророков.
Но начальник войск продолжал настаивать:
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
