Компания, оставив «поджигателя» мирно coпеть, расположилась за большим дубовым столом. Хозяин доставал из стенного шкафа и ставил на стол знакомые банки, упаковки и очень знакомые бутылки, при виде которых глаза Лобстера вновь по-боевому заблестели. Стоило Крису поставить рюмки, как Лобстер уже разливал со словами:
— Вот и согреемся после сырости-то.
Опрокинули по первой, закусили, Ларри наконец представился хозяину и назвал остальных, потом завел разговор:
— Скажи, куда мы попали?.. Нет, я понимаю, что в болото. Просто интересно, на какой «планете» или в какой части света раскинулось это гнилое болото?
Крис задумчиво наморщил лоб.
— Я думаю, что это Голландия. Почти уверен. В крайнем случае — Англия.
— Ты что, не знаешь, где живешь?.. — удивилась Чарли.
Крис, глянув коротко ей в глаза, покачал головой. Но утешил:
— Могу вам точно сказать, что это Европа.
Лобстер машинально налил одному себе коньяку, выпил и, утерев рот пятерней, вступил в разговор:
— Как же это ты, сынок, а?.. Неужто «прямлаз» проклятый?.. — И огляделся настороженно, словно помянул нечаянно вслух нечистого.
Тогда Крис рассказал им вкратце свою историю. Он — русский писатель, беллетрист, потомок американских эмигрантов второй волны. В тот день он летел в Америку, в гости к деду. Внизу под легкими облаками простиралась Европа, когда случилась авария: то есть предположительно это была авария, потому что как же иначе объяснить тот факт, что после внезапной потери сознания он очнулся в воздухе, в состоянии свободного падения и настолько уже близко от земли, что едва успел включить свой амортизационный антиграв (на этом месте повествования Чарли надрывно вздохнула). Хорошо, что при падении он успел заметить далеко внизу одинокий дом, потому что равнина, на которую он падал, оказалась при приземлении вовсе не землей, а болотом. Добравшись через каких-нибудь несколько часов до этого дома, он не обнаружил в нем людей, зато нашел пищу, очаг и дрова к нему, сухую одежду, в том числе болотное снаряжение, а также добротную слегу. Он предпочел бы найти катер на антиграве, на худой конец — реактивную гравидоску, но пришлось довольствоваться тем что было. На следующий же день он предпринял попытку выбраться с болот: проплутал до вечера, суши так и не достиг и повернул назад. Тогда-то впервые и объявились мертвецы: полезли, как поганки, из болота, едва стало смеркаться. Отбиваться ему было нечем, кроме слеги. После первого же удара он понял, что у него в руках не простая палка, а настоящее оружие с принципом действия, напоминающим парализатор. Позже он убедился, что тут все гораздо сложнее, и пытается разобраться с этим до сих пор, благо материал для экспериментов вокруг богатый, а он уже облазил все окрестности в надежде найти когда-нибудь отсюда выход.
— И давно ты их тут пасешь? — спросил Ларри, когда рассказчик умолк.
— Почти два месяца.
— И никто живой за это время не появлялся?..
— Ни единой живой души на земле и ни одного летательного аппарата в небе. Я оказался полностью отрезан от мира, такое впечатление, что… Нет, не знаю, я просто не понимаю, что происходит.
Лобстер, тем временем вновь разливая — уже на всех, едва не прослезился: из уст мальчишки прозвучала почти его собственная история! Крушение, монстры, чудесное оружие защиты и безысходное одиночество… Ему тоже захотелось поведать о себе, да и хозяин ожидал от гостей ответного рассказа — кто они и откуда пожаловали, в то время как они и сами-то друг о друге еще ничего не знали.
— Сделаем так, — сказал Ларри. — Пусть каждый по очереди расскажет, что с ним произошло — честно, без утайки. Потом мы все это сопоставим и попробуем объяснить для себя, что происходит. И тогда уже решим, что нам делать дальше. Писатель уже рассказал. — Он повернулся к Чарли: — Теперь твоя очередь.
И началась ночь откровений — удивительных и странных, разных, как характеры рассказчиков, и похожих, словно одна сюжетная линия интерпретировалась разными авторами: у Ларри, например, «оружием защиты» был его автомобиль, крушением и одновременно падением — его потеря, а «монстрами» — озверевшие жители моста. Хотя без обычных монстров его повествование тоже не обошлось. Всех поразил рассказ Чарли о том, в какой форме Земля предстала ей из космоса.
— Расскажи мне кто-нибудь такое раньше, я бы не сомневался, что это все фантазии либо наркотический бред… — высказался по этому поводу Крис.
— А я бы не сомневалась, что одному жителю болот мерещатся мертвецы, — обиделась Чарли.
— Это похоже на игру, — Ларри потер лоб. — Я давно говорил: кто-то играет с нами, с нашей Землей, ее всю превратили в огромную игрушку — и ее, и нас.
— Если мы стали участниками Игры, то почему мы не имеем представления об ее условиях? — сказал Крис.
— Мы не участники, — хмуро отозвался Ларри. — Мы пешки. Пешке не обязательно что-то знать — ее просто двигают по полю.
— Где же тогда Игроки? Те, кто передвигает пешки?..
— Меня никто не передвигает! — заявила Чарли. — Я сама передвигаюсь и делаю то, что хочу.
— Не совсем так, если ты подумаешь, и все же… Это интересно, — загорелся Крис. — Это может быть одним из условий — свободный выбор в Игре самой пешки. Ее непредсказуемость… До определенных границ.
— Мне плевать на их условия, — вскипел Ларри. — Я сам себе игрок, и моя задача — вернуть все на свои места!
— Не исключено, что это и есть цель. В пешке, раз уж она живая, должно быть заложено стремление съесть всех врагов и выиграть.
— Мы должны поломать эту Игру, — решительно заявила Чарли. — Я что-то такое читала… Надо сделать что-нибудь наоборот, не так, как они рассчитали, как-нибудь навредить, чтобы они поняли, что с нами нельзя играть, что мы им не игрушки, мы живые, это наша «планета», и с нами игры плохи!
— Пешка укусит Игрока за палец?.. — усмехнулся Крис.
— Я не пешка!!! — В постели заворочался мальчик, и Чарли продолжила на тон ниже: — Ладно. Пускай я для него буду пешка, но я уж постараюсь откусить этому Игроку… его поганый палец!
Мужчины засмеялись разом, не удержался даже пригорюнившийся за бутылкой Лобстер:
— Гляди, какой палец, а то ведь искалечишь не гуманоида!
— Да ты ему с пальцем… Голову отхватишь! — ухахатывался Ларри.
— Я ему такое отхвачу… — Глаза у Чарли помертвели. — Мало не покажется.
— Неужели нос? — поморщился Крис.
— Не вздумай!.. — посуровел Ларри. — Полгалактики в соплях утопишь!
И Чарли засмеялась наконец. Растаяло напряжение, возраставшее с самого начала разговора, и ситуация вывернулась какой-то новой, бесшабашной стороной: чего терять и кого бояться, когда все дорогое давно потеряно и вычерпан весь запас страха? К обсуждению возвращались уже с иным настроем — отчаянным и легким, присущим, должно быть, только заведомым камикадзе. Ларри сказал:
