Лиллиана была вне себя. Все шло так хорошо! Даже гроза помогала ей, задерживая тех, кто сейчас наверняка идет по ее следу. Но если Эйри не перейдет реку…
Полная решимости не отступать от задуманного, Лиллиана соскользнула с седла на землю, крепко сжимая в руке поводья. Мокрые юбки облепили ноги так, что каждый шаг давался с трудом. Ее волосы мокрым текучим плащом окутывали голову и плечи. Но Лиллиана ничего этого не замечала. Она тянула лошадь за собой, пытаясь провести ее через разбушевавшийся ноток.
Сначала лошадь отказывалась сдвинуться с места и только дико вскидывала голову. Но Лиллиана не сдавалась. «Боже милосердный, помоги мне», — молилась она, стуча зубами от холода. В конце концов, устав от бесплодного сопротивления, лошадь двинулась за хозяйкой. Вода была ледяная, но Лиллиана заставила себя ступить в реку. Она медленно продвигалась вперед и была уже близка к тому, чтобы торжествовать победу — все-таки они уже переправлялись через реку! — и вот тогда случилось непредвиденное.
По течению реки быстро плыло, покачиваясь, недлинное, но толстое сучковатое бревно. Лиллиана не обратила внимания на его внезапное появление, но для Эйри это было последней каплей. Сучья задели ее передние ноги, а потом бревно, развернувшись, ударило ее и по задним ногам. Возмущенная лошадь рванулась в сторону и заметалась в поисках более твердой опоры для ног.
Лиллиана разом потеряла равновесие, когда поводья вырвались у нее из рук. Она упала в леденяще-холодную воду, и течение тут же отнесло ее от лошади. К тому моменту, когда она смогла встать на ноги, Эйри уже выскочила на берег и с диким ржанием умчалась прочь.
Удалось встать на ноги и Лиллиане; отчаяние и страх тяготили ее душу. И рубашка, и платье были мокрыми и тяжелыми. Она продрогла до костей, от холода у нее зуб на зуб не попадал. Все ее мысли сейчас сосредоточились на одном как спастись от невыносимого холода; и она потащилась к топкому и скользкому берегу.
И ветер, и дождь как будто сговорились сокрушить ее, и даже река, казалось, стремится утащить ее на глубину, затягивая в водовороты тяжелые мокрые юбки. Но она упорно боролась, вырываясь из вспененного потока.
К тому времени как Лиллиана вышла на берег, она совсем выбилась из сил. Слезы мешались с дождем, и ей пришлось опереться на искривленный ствол тиса — ноги ее уже не держали. Эйри бесследно исчезла, и Лиллиана уже не рассчитывала найти ее. Оставалось только надеяться, что пугливая лошадка благополучно доберется до дома.
Но рыдания, которые она до сих пор подавляла, теперь прорвались наружу, и волна нестерпимой жалости к себе затопила Лиллиану. Как несправедливо, что эта гроза помешала ее побегу! Как несправедливо, что ей выпало на долю покинуть родной дом таким недостойным способом! И как несправедливо, что отец оказался столь непреклонным в своем решении выдать ее замуж за это чудовище — сэра Корбетта! Ни с Оделией, ни с Туллией так не поступали, растравляла она себя, поминутно — хоть и безрезультатно — вытирая глаза. Им позволили выбрать себе мужей по сердцу. А ей — нет. Почему?
Ответа на этот вопрос не было — по крайней мере, такого ответа, который она согласилась бы принять. Несчастная и жалкая, как никогда раньше, Лиллиана скорчилась в убогом укрытии, которое мог ей предоставить старый тис.
Когда ливень кончился, было уже совсем темно. Только скудный свет от лунного серпа пробивался сквозь высокие облака, оставшиеся после грозы.
Однако теперь Лиллиану подстерегала новая беда. Из-за отшумевшего ливня вода в реке поднялась настолько, что, казалось, Кин вот-вот выйдет из берегов. Переправляться сейчас на ту сторону даже верхом отважился бы не всякий, перейти ее вброд было попросту невозможно. Раздавшийся поток наполнял ночь шумом, в котором тонули все другие звуки. Лиллиана безнадежно смотрела на далекий противоположный берег. Переправиться она не сможет — это было ясно. И она медленно повернулась, чтобы уйти от реки.
И тогда она увидела гигантскую фигуру.
За ней молча наблюдал всадник, сидящий на могучем коне. Темнота скрадывала его черты, но Лиллиане незачем было видеть его лицо, чтобы понять, кто это такой. Она замерла на месте, и даже сердце у нее, казалось, перестало биться. Сэр Корбетт нашел ее. В темноте, под грозой — он выследил ее. Это казалось невозможным — и все же он был перед ней. И Лиллиана безошибочно чувствовала его гнев и враждебность.
Она не размышляла. Она не приняла сознательного решения, что речные волны будут к ней более милосердны, чем этот мстительный жестокий рыцарь. Она просто инстинктивно попятилась назад, лишь бы отдалиться от его яростного молчания.
Ноги у нее уже настолько окоченели, что она едва ли почувствовала, что снова вступила в ледяную воду. Течение увлекало за собой ее юбки; течение сбивало с ног. И тут, медленным ровным шагом конь двинулся к ней. Лиллиану обуяла настоящая паника. Как одержимая, она стремительно повернулась и устремилась прочь от берега, в холодные черные воды. Не сделав и двух шагов, она оступилась на камне, и течение подхватило ее. Она барахталась, пытаясь удержаться на поверхности и в то же время отплыть как можно дальше от всадника. Но он уже настиг ее, и она почувствовала, что твердая рука крепко ухватила ее сзади за ворот платья; не успела она опомниться, как он вытащил ее из воды.
— Отпустите меня, вы, подлое животное! — вскричала она, когда он бесцеремонно швырнул ее в седло перед собой. — Уберите руки, или мой отец прикажет выпороть вас так, что на вас живого места не останется!..
— Кого действительно надо выпороть, так это тебя — сказал он, удерживая ее руки, так чтобы она не могла сопротивляться, а потом крепко прижал ее к своей широкой груди. — Вот только пока неизвестно, кому выпадет эта честь — твоему отцу или мне.
Угроза, прозвучавшая в его словах, на несколько мгновений заставила Лиллиану примолкнуть. Прилагая все усилия, чтобы голос не выдал ее, она отважно потребовала:
— Лучше бы вам меня не трогать. Ну и что, что у нас с отцом бывают разногласия… Он никогда не позволит…
— Твой отец, — прошептал он ей на ухо, — благословил меня на поиски своей сумасбродной дочери, моей сумасбродной невесты. Не забывай, день нашей свадьбы близок. После того как будут принесены обеты, ни твой отец, ни кто-либо другой не посмеет указывать мне, каким образом я должен добиваться повиновения от собственной жены!
Как ни была она перепугана раньше, это не шло ни в какое сравнение с тем ужасом, который породили в ней эти слова. С криком отчаяния она рванулась, чтобы высвободиться и спрыгнуть, но добилась этим только одного: равновесие в седле было нарушено. Копыто коня соскользнуло с неровного камня, и с громким всплеском оба седока ушли под воду.
Лиллиана выскочила из воды первая; она ничего не видела, потому что мокрые волосы залепили ей лицо. Но не успела она найти твердую опору для ног или хотя бы броситься вплавь, как его рука нашла ее руку, и одним быстрым рывком он снова подтянул ее к себе. Как будто она была просто ничтожным обломком, из числа тех, что несла река, он выволок ее из воды на берег — туда, где было повыше.
