дни, когда морями льется кровь»
После освобождения столицы, как уже было сказано, боевые действия не закончились. Война продолжилась, но уже на территории галичского князя. Преследуя Шемяку, рати Василия II совместно с тверским полком воевод Бориса и Семена Захарьичей подступили к Угличу. Как полагает Н. С. Борисов, у московского государя имелись личные счеты с жителями этого верхневолжского города. Именно там он провел первые полгода своего плена, видимо, самые тяжелые и отнюдь не радостные. Теперь пришло время мести. Не надеясь на пощаду, гарнизон Углича отбивался целую неделю, проявляя чудеса героизма. Об ожесточенности боев свидетельствует гибель под стенами Углича одного из самых известных воевод Василия II Юшки Драницы. Город держался, пока в бой не вступили тверские пушки, присланные князем Борисом Александровичем. Командовал обстрелом знаменитый пушкарь Микула Кречетников, о котором инок Фома, автор «Слова похвального о благоверном великом князе Борисе Александровиче», писал: «Таков беагие мастер, но яко и среди немець не обрести такова». Он не только ковал пушки, не уступающие европейским, но и командовал тверским «нарядом» в походе на Углич, а потом и на Ржев в 1447 году под знаменами великого князя московского Василия II. При осаде Углича, «когда привезли пушки, тогда воеводы великого князя Бориса Александровича, Борис и Семен, служащие как добрые и храбрые воины государю своему, великому князю Борису Александровичу, стали готовиться к предстоящей брани, а пушки поставили у самой городской стены и приказали стрелять; сами же двинулись на приступ, и все москвичи дивились их отваге, и дерзости, и великому их ратному искусству»[355].
После взятия Углича, захваченного, как полагает Н. С. Борисов, 18 января 1447 года[356], тверские пушкари с орудиями вернулись к своему князю. Они нужны были Борису Александровичу при осаде Ржевы. Но полк воевод Бориса и Семена Захарьичей остался с московским государем. Впрочем, военные действия вскоре свернули. Взяв Углич, московский государь отвел войска к Ярославлю. В руках у Шемяки оставалась мать Василия II Софья Витовтовна, и великий князь первым начал переговоры, надеясь выручить ее из плена. В Каргополь был отправлен боярин Василий Федорович Кутузов с призывом освободить уже немолодую женщину. Привезенное им послание содержало почти слезную мольбу: «Брате князь Дмитрей Юрьевич! Коя тебе честь или хвала, что держишь у себе матерь мою в полону, а свою тетку? Чем сим хочешь мне мститися? А яз уже на своем столе, на великом княжении…»[357]
В ожидании решения Шемяки Василий II отправился в Москву, куда прибыл 17 февраля 1447 года. Вскоре стало известно, что Дмитрий Юрьевич согласился отпустить Софью Витовтовну. Если верить летописцам, та стала для него скорее обузой, чем выгодной заложницей. Обращаясь к своим боярам, Шемяка сказал: «что, брате, томити мне тетку, госпожу свою великую княгиню, а сам бегаю, а люди себе надобныа уже истомлены, а еще бы се стеречи, лутче отпустити ея ис Каргополя»[358].
Сопровождал великую княгиню Михаил Федорович Сабуров, который, вместе с бывшими при нем детьми боярскими, благоразумно возвращаться не стал. Они перешли на сторону московского государя[359].
В череде походов и битв наступила очередная недолгая пауза. 11 июня 1447 года союзники московского государя Василий Серпуховской и Михаил Верейский и его недруги Дмитрий Шемяка и Иван Можайский заключили перемирие. Стороны признавали потерю проигравшими войну князьями ряда городов. Дмитрий Юрьевич – Углича, Ржева и бежецких волостей; Михаил Андреевич – Козельска, Алексина и города Лисина[360]. Важным условием заключенного договора стало согласие Дмитрия Юрьевича и Ивана Андреевича вернуть пленных, захваченные в Москве архивные документы («грамоты докончальные, ярлыки и дефтери»), а также «казны и поклажи», «кресты и страсти спасовы»[361]. Схожий договор был подписан и самим Василием Васильевичем с Дмитрием Юрьевичем, но текст его не сохранился. Тем не менее содержание несложно восстановить: Шемяка признал московского победителя «старшим братом» и обязался не восставать против него, а также условий, согласованных в договоре от 11 июня[362]. Василий II толково использовал полученную передышку для решения накопившихся в стране проблем – церковных, дипломатических, военных. В декабре 1448 года состоялся церковный собор, утвердивший митрополитом Иону, 31 августа 1449 года был заключен договор с польско-литовским королем Казимиром IV, обезопасивший западные границы Московского государства[363]. Получив обещание не принимать и не поддерживать Шемяку, великий князь согласился признать принадлежащими Литве не только западнорусские земли, но и Смоленск и Верховские княжества, служившие причиной раздоров между странами. Московско-литовская граница сохранялась до середины 80-х годов XV столетия. Укреплялись вооруженные силы. Они дополнились важным контингентом – служилыми татарами, полностью подконтрольными великому князю. Первое свидетельство об этом относится к 1447 году. В своем послании Шемяке церковные иерархи сообщали, что татары поселены на христианских землях из-за его вражды с Василием II. Они обещали, что если Дмитрий Юрьевич смирится, то «того ж часа князь великий татар из земли вон отошлет»[364].
Была упорядочена и финансовая политика. Как уже говорилось выше, в 1446 году князь Дмитрий Шемяка понизил вес московской денги до 0,59 г. Василий II, вернувшись к правлению, понизил ее еще раз «до нормы в 0,395 г, сохранившейся неизменной до денежной реформы Елены Глинской в 1535 г.»[365].
Происходит выделение Казны из дворцового хозяйства[366]. Цель этого решения понятна: требовалось в кратчайшие сроки компенсировать финансовые потери и траты, что удалось сделать. Руководил начатой титанической работой выходец из купцов-сурожан Владимир Григорьевич Ховрин, в 1450 году ставший казначеем и боярином[367]. Свою дочь Евдокию он выдал замуж за Ивана Юрьевича Патрикеева[368], мать которого была сестрой Василия II. Невероятный карьерный взлет. Напомним, что при Дмитрии Донском и Василии I казначеи являлись тиунами и ключниками – пусть доверенными ближниками, но все же холопами[369]. Теперь ситуация изменилась, и от опытных финансистов зависело не только княжеское благосостояние, но и исход борьбы за власть.
Тогда же была проведена реформа Государева двора. Е. М. Максимова связала ее с «усложнением управленческих функций», что потребовало разделения «на Дворец – административно-хозяйственный орган, призванный обеспечивать разнообразные потребности самого князя, и собственно Государев двор (или Двор) – военно-административную корпорацию, основу войска Московского великого княжества»[370]. Видимо, были завершены преобразования, проводимые еще с начала 1430-х годов. Как полагал Ю. Г. Алексеев, усилить армию Василий II решил после ее сокрушительного разгрома в сражении на Клязьме[371]. Первое боевое крещение дворового войска, которое возглавил князь Юрий Патрикеевич, произошло в 1433 году на реке Куси. Оно оказалось
