в 1439 году митрополита-грека Исидора. Тот был поставлен по обычаю на Русскую митрополию в Константинополе и подписал в этом сане Флорентийскую унию православных и католических иерархов. После этого собор русских епископов в 1441 году уже без согласия Константинопольского патриарха избрал митрополитом епископа Иону, что стало важным шагом на пути становления самостоятельности русской церкви.
Не склонившись под ударами судьбы, Василий Васильевич искал выхода и возможности взять реванш за произошедшее. Выручить в столь трудной ситуации его могла только поддержка Русской церкви. И князь-затворник ей воспользовался. Объявив о богомолье, он с семьей и близкими отправился в Кирилло-Белозерский монастырь. Там игумен Трифон и «ин старец свят, именем Симан Карлсмазов, и со всею братьею»[343], выслушав обстоятельства пленения, сняли с князя грех нарушения крестоцеловальной клятвы, данной Шемяке прилюдно в том, что впредь больше не будет стремиться к великому княжению. Трифон же сказал: «тот грех на мне и на моей братии головах, что еси целовал (крест. – В. В.) и крепость давал князь Дмитрею; и поиди, государь, с Богом и с своею правдою на великое княжение, на свою отчину на Москву, а мы Господа Бога молим и благословляем» [344].
Получив освобождение от клятв, Василий Васильевич в Вологду не вернулся, отправившись в Тверь. С ним были жена, дети и небольшое число слуг.
Не ведая об освобождении узника, некоторые сторонники Василия Темного устроили заговор. Это предприятие возглавили весьма влиятельные в Москве люди – Иван Васильевич Стрига Оболенский и князья Ряполовские. Они решили собрать войско и на Петров день идти к Угличу – вызволять государя. Но кто-то из недоброжелателей донес Шемяке об этом замысле. Стриге Оболенскому и его единомышленникам пришлось бежать за Волгу и дальше – на Белоозеро. В погоню за ними Шемяка отправил «многие полки», командовал которыми воевода Василий Борисович Вепрев. Ему все-таки удалось настичь рать Ивана Стриги, но лишь себе на беду. В сражении при устье реки Мологи войско Вепрева было разбито. Но несмотря на одержанную победу, время оказалось упущено, и поход к Угличу не состоялся. Тогда Оболенский решил отправиться через Новгородскую землю в Литву, к городу Мстиславлю[345]. Там уже собрались многие приверженцы Василия во главе с князем Василием Ярославичем Серпуховским и Боровским. Оболенский дошел до Брянска, где соединился с «удалым воеводой»
Федором Васильевичем Басенком[346]. Имея точные сведения, что власть Шемяки непрочна, они готовились возобновить боевые действия. Соединившись в литовском местечке Пацыне Рославльского уезда, воеводы двинулись к русскому рубежу, чтобы идти к Угличу. По дороге они узнали, что великий князь уже освободился и собирает рати, чтобы вернуть престол (с сообщением об этом прибыл посланец Василия II Данила Башмак)[347]. Союзники поспешили на помощь, соединились с великим князем в Тверской земле и дальнейший поход совершили уже вместе[348].
Василия II и его войско охотно приютил тверской князь Борис Александрович. Был заключен договор о совместных действиях против Шемяки. (Как уже сказано выше, его скрепило соглашение о династическом браке наследника Василия II Ивана и тверской княжны Марии, которые поженились в 1452 году, когда им исполнилось 12 и 10 лет соответственно.) Тверская помощь оказалась крайне важна для жаждущего реванша свергнутого государя. Прежде всего благодаря артиллерии, считавшейся тогда лучшей на Руси.
В Москве достаточно быстро узнали о произошедшем. Дмитрий Шемяка и его союзник князь Иван Можайский спешно собрали полки и заняли позицию на Волоколамском рубеже, прикрывающем Московское княжество со стороны Твери. Стояние здесь московской рати продолжалось с 15 ноября по 25 декабря 1446 года. Дорога к Москве была, казалось, надежно перекрыта. Но противник переиграл воевод Шемяки тактически. Не вступая в открытое сражение, Василий II направил к Москве боярина Михаила Борисовича Плещеева и тверского воеводу Льва Измайлова с небольшим количеством людей (отряд насчитывал всего 90 или 100 человек[349]), чтобы те могли незаметно пробраться мимо войск Дмитрия Юрьевича и Ивана Андреевича. И им, действительно, удалось обойти неприятельские полки. По сообщению В. Н. Татищева, Плещеев и Измайлов «подле Волги проидоша» заставы Шемяки[350]. Никем не замеченные, они добрались до Москвы в ночь на Рождество Христово – 25 декабря 1446 года. Малый отряд Плещеева и Измайлова подошел к проездным Никольским воротам и затаился. Время действовать настало, когда в город въезжала спешащая к праздничной заутрене княгиня Ульяна, вдова князя Василия Владимировича Перемышльского и Углицкого[351]. Никольские ворота в Кремль были отворены. Воспользовавшись этим, нападающие поспешили ворваться в город. Произошло, казалось бы, невозможное – отряду в 100 человек удалось легко и быстро захватить Московский Кремль[352].
Вероятно, потому, что все городские начальники находились на службе в Успенском соборе и организовать сопротивление не смогли. Возможно также, что в городе были сторонники реставрации старой власти.
Бежать удалось только наместнику Шемяки, боярину Федору Васильевичу Галицкому. Не так повезло наместнику Ивана Можайского Василию Ивановичу Замыцкому-Чешихе, также пытавшемуся скрыться из Москвы. «Поймал его истобничишко (истопник. – В. В.) великие княгини, Ростопчею зовут и приведоша его к воеводам, и оковаша его»[353]. Захваченных врасплох детей боярских князя Дмитрия и князя Ивана сторонники прежнего великого князя грабили и брали в плен.
Волоколамское стояние Шемяки потеряло всякий смысл, и он с оставшимися верными галичанами и вятчанами отступил в свои северные города. Сначала в Углич, который 1 8 января 1447 года был взят московскими и тверскими воеводами (об этом ниже), потом в Галич, откуда ушел к Чухломе, а оттуда уже – к Каргополю[354].
Одолев старого врага, Василий II некоторое время преследовал Шемяку (до взятия Углича), но затем вернулся в Москву и вновь занял великокняжеский престол, который не покидал больше до самой кончины. Умер он 1 7 февраля 1447 года, что примечательно – в годовщину своего ослепления.
Глава 7
Конец войны
«В те дни, когда морями льется кровь,
Когда брат брата бешено терзает,
Когда растоптана вся вера, вся любовь,
Когда последний луч во мраке угасает,
Я вас зову, Христа последние друзья,
Которым дорого Его святое слово,
Поднять над мраком лжи и крови голоса,
Зовущие людей сорвать с себя оковы
Лжи, извратившей истину Христа,
Насилия, распявшего Его ученье,
Вражды, бросающей народы без конца
В братоубийства преступленье…»
Иван Горбунов-Посадов
«В те
