Сквозь её полуприкрытые веки виднелось беспорядочное движение чрезмерно расширенных зрачков. Глаза старухи казались полностью чёрными. Она почти незаметно покачивала ступнями, будто устало исполняя незаметный танец. Пальцы правой руки отстукивали по песку невнятный ритм, вторивший её шёпоту:
– … Tres, cuatro, cinco, seis…[4]
Кот положил убитую птицу на подол её платья и уселся напротив.
– Снова ты, маленький хитроумный дьявол, – невнятно пробормотала старуха. – Это не моих рук дело!
На губах старухи заиграла улыбка. Кот свернулся было у её худых рук. Потом дважды обошёл вокруг мёртвой птицы, словно очерчивая круг, устроился на груди у женщины и томно потёрся головой о её подбородок. Она погладила кота по спине, по-прежнему не открывая глаз. Кот мурчал.
– Не волнуйся, ждать осталось недолго. Твоя Хозяйка разгуливает неподалёку под личиной Катрины. Она зацепилась шалью за колючки и теперь пытается отцепить её. Теперь, ты только посмотри, заплутала в зарослях чапарали, бедняжка. Настроение у неё не самое лучшее и вряд ли уже исправится.
С вершины соседней сосны раздалось уханье. Ещё одна крошка-сова. Пока ещё живая. Рядом звякнул браслет. В поле зрения оказалась любопытная ворона.
Кот… остановился у кромки тени жёлтой сосны, к стволу которой прислонилась старая индианка. Издалека казалось, что она спит.
– Долго же ты добиралась, Flaquita[5]. Я так долго жду тебя, – сказала индианка, открывая, наконец, глаза.
– Я тоже долго жду тебя, Гуайа. Я жду тебя вот уже целых восемь сотен лет, – отметила Смерть.
– Восемьсот, всего-то? Не больше, ты уверена? Ты любишь преувеличить, чтобы придать себе важности, плутовка! Как позавчера с беднягой Эстебаном! Бедный дурачок наверняка сходил под себя от страха!
– Ты была там? Я тебя не видела и не слышала. Неужели на крыше сидела сова? – поразилась Смерть.
– Нет, это был койот в пустыне. Я держалась в отдалении, чтобы не отвлекать тебя, – объяснила Гуайа. – Этот чёртов осёл заслужил, чтобы ты его немножко помучила. Всю жизнь он приставал к красивым девушкам, что надевали твой костюм на День мёртвых! Ты воздала ему должное!
– Я того же мнения. Этот мир управляется жестокими мелкими идиотами. Надо было предупредить Эстебана, что в мире мёртвых болванам лучше не высовываться.
– Один просвещённый мертвец стоит двух живых, – согласилась Гуайа. – Признаться, я не дождалась занавеса. Ваша пьеса затянулась. Мне кажется, Флакита, ты осталась крайне довольна собой. Я же предпочла бежать по пустыне, воя на луну. Для старухи вроде меня, что с трудом передвигает ноги, это было сущее удовольствие.
– И правильно сделала! Сегодня я играю только для тебя, и через несколько минут удовольствия, о которых ты говоришь, окажутся крайне далёкими.
– Знаю, – призналась старуха, не выказывая каких-либо чувств.
Чёрный кот отошёл от руки старухи, что всё это время гладила его, и беззаботно потёрся о цветастое платье дамы в чёрном. Он дважды или трижды обогнул её, а затем улёгся у ног хозяйки и принялся вылизывать шерсть. Всё это время он не сводил глаз с Гуайи.
– Так ты нарядилась для меня, Флакита? Цветы, шаль… Спасибо, я люблю красные камелии, – отметила Гуайа.
Она открыла глаза. Взгляд старухи оказался чистым, и зрачки вернулись к нормальному размеру.
– Однако я невежлива, прости меня. Мне нечего предложить тебе, я не приготовила даже бокадильо с апельсиновым соком. Но если ты наклонишься, я смогу обнять тебя, – продолжила старуха.
– Я прощаю тебя. Тем более что я не получаю удовольствие от еды. Ты готова? – спросила Смерть.
– Тебя правда интересует мой ответ? – усмехнулась Гуайа.
– Этого требует вежливость.
– Ты задаёшь вопрос, но ответ тебя не интересует. Твои манеры ужасны, Флакита! – подтрунивала над ней старуха.
– Вечно ты смеёшься. Оно и к лучшему! Так гораздо проще, да и я предпочитаю слезам смех, – одобрила дама в чёрном.
– Не пойми меня неправильно, мне страшно. Так я справляюсь со своим ужасом. Я по-прежнему яки, одна из тех, кто говорит правду. Со времён испанского завоевания никто так и не сумел поставить нас на колени. Все наши враги ушли побеждёнными.
– Я никому не враг. На мне нет вины. Я – простое удобство. Расчищаю землю для новичков.
– Какое обобщение! Немного простовато для тебя, Флакита, не находишь?
– Не знаю. Я также никого не сужу. Наша же с тобой связь – единственная в своём роде. Ты – мой друг. Я была рядом с тобой так долго! – ответила дама в чёрном.
– Что за друг предлагает помощь на таких зловещих условиях? – спросила Гуайа.
– Тогда назовёмся союзниками, принцесса!
– Я не принцесса. Мой отец не был королём. Он был знахарем. Шаманом. Колдуном. Выбирай слово, которое больше нравится. Всю жизнь он боролся против людей Рафаэля Каро Кинтеро, наркобарона Соноры, который вот уже сорок лет устанавливает свои законы на нашей земле. Он умер как воин. С песней. Он любил петь.
– Храбрый человек. Я помню его. Необъяснимо наивный для колдуна его мощи.
– Мой отец всему научился у своего отца. А мой дед был настоящим ведуном. Он противостоял революционному правительству 1927 года, тем, кто истреблял мой народ. Он умер с ветром в волосах. Его самым могучим союзником был дух ветра, – продолжила Гуайа.
– Красивый мужчина, крупный, – пошутила дама в чёрном.
– Мой прадед тоже был колдуном. Он сражался против солдат Порфирио Диаса. Его схватили, продали в рабство и сослали на плантации Юкатана. Он умер танцуя.
– И это ты называешь танцем? – иронизировала Смерть.
– Я могу бесконечно перечислять своих предков. Все они обладали тайным знанием. Все передавали знание своим детям. Все предвидели твоё появление задолго до того, как ты являлась им. И ни один из них не попытался сбежать от тебя. Я тоже пойду с тобой. С достоинством, – заключила Гуайа.
– Скоро я узнаю, так ли это, – признала Смерть.
– Не помню, чтобы мне было тяжело родиться. Так почему же умирать сложнее? Это просто переход в другой мир, – осмелела Гуайа.
– А это ты скоро узнаешь, – рассмеялась дама в чёрном.
– Ты забавляешь меня, Флакита. Что-то бубнишь, преувеличиваешь. Но я не Эстебан. Я знаю тебя как свои пять пальцев. Каждый день с момента рождения я засыпаю рядом с тобой. Скоро я покину это тело. И что с того? Оно потеряло силу. И красоту. Я совру, если скажу тебе, будто кто-то по-прежнему оборачивается мне вслед. И, самое главное, я так часто покидала это тело, чтобы позабавиться с чужими! Новый опыт не окажется таким уж новым.
– Зато он окончательный. Ты больше не вернёшься в своё тело, – отметила Смерть.
– К этому несложно
