стражем, добыла меч и попала в непредвиденную ситуацию — тогда подумаем. Все-таки, когда-то она подавала большие надежды и могла бы стать одной из лучших.
Глава наемных убийц резко распахнул глаза и уставился в пустоту, будто созерцал грядущие события. По морщинистому лицу тенью прошла тревога. Но вскоре взгляд старческих глаз прояснился, и старец слегка повел рукой в призывном жесте.
Не прошло и нескольких мгновений, как перед ним предстали три полноправных мастера в легкой броне и в полном вооружении, на лицах — фарфоровые маски. Каждый из них предано склонился перед стариком и не разогнул спину, пока тот не нарушил тишину:
— Отправляйтесь в царство Фан Фен Бея. Добудьте Ледяной клинок. Но сначала найдите девчонку. — Он медленно протянул кусок пропитанный кровью ткани. — Если жива — доставьте в Храм для разбирательства. Будет сопротивляться — убейте. Если девчонка погибла, то сразу отправляйтесь на поиски меча. Тело бросьте там, где найдете. Времени осталось совсем мало. Вы должны успеть до назначенного срока.
— Как будет угодно, — стоящий ближе к Главе принял ткань и поклонился. В его глазах сверкнул азарт. — Мы вас не разочаруем.
— Надеюсь.
Пропитанный кровью лоскут позволит его людям быстро найти девчонку, где бы она ни была, как бы ни пряталась. По следу ученицы пустят мелких духов, созданных малефиками ордена из душ павших воинов. Произнесенное заклятие на крови искомого не даст им сбиться в пути. Они найдут Тень где угодно: хоть на краю мира, хоть под землей.
Магия крови была одной из запретных в мире смертных и стояла на одной ступени с некромантией. Заполучивший кровь своего врага мог с легкостью подчинить его душу, сделать верной марионеткой, провести черный ритуал и умертвить, не прилагая к этому особых усилий. Магия крови была способна на многое. Насколько проще стала бы его жизнь, если бы он мог подчинить себе такую силу. Отпала бы надобность в убийцах вообще, их не нужно было учить, кормить и лечить. Но сколько не бился Глава дальше духов дело так и не пошло. А лишенные тела души ничем не могли навредить живому, зато ищейки они были — превосходные. Так и повелось. Пара духов и три воина. Первые ищут, вторые выполняют работу. Не самый быстрый путь, но лучше все равно ничего нет.
Как только ассасины покинули каменный зал, старец снова прикрыл глаза. Он не сомневался, что Ледяной клинок скоро окажется у него, вот только отдавать меч императору не очень-то хотелось. Такой клинок должен занимать достойное место среди артефактов Храма.
***Прошла ровно неделя с тех пор, как я отправилась на Испытание. Теперь я стояла в портовом городе, ожидая корабль, который переправит меня на Южный континент. Матросы суетились с погрузкой, капитан раздавал команды, а я снова и снова прокручивала в памяти свой бесчестный поступок и путь от Черной крепости.
Ледяной холодный ветер, пришедший с моря, ударил в лицо. Закусила губу и запретила себе вспоминать о своем поступке. Что сделано, того не воротишь, следует забыть и не возвращаться в этот странный день больше никогда.
— Тень! Не стой столбом! — Ко мне подошел Сот — тот мужчина, который предложил службу в караване. — Корабль уже скоро отчалит. Поднимайся на борт. Или передумала?
Отрицательно качнула головой. Передумать я не вправе. Моя жизнь навечно связана с Храмом и другим в ней места нет.
Вдохнув холодного воздуха, решительным шагом направилась к кораблю, но не успела сделать и пары шагов, как на меня налетел песочный вихрь. Колючие песчинки жалили кожу, стало трудно дышать, но через несколько мгновений все закончилось. Вихрь помчался дальше, оставляя за собой едва заметный песчаный след.
Некоторое время я находилась в каком-то ступоре, а когда пришла в себя обнаружила, что мой заветный сверток бесследно исчез. Мне кричали с корабля, призывая поторопиться, но я не слышала слов. Кто-то украл Ледяной клинок, и теперь о возвращении в Храм не может быть и речи, пока не найду пропажу. Нет участи ужаснее, чем навечно стать стражем…
* * *
— Освободи его.
— Что?
— Освободи это существо, — едва сдерживая рычание, произнес Мо Юй. — Разве ты не знал, что в Аратель я прибыл с ним?
— С ним? С этим монстром? — усмехнулся Цинь, но уже через миг принял серьезный вид. — Ладно. Ты получишь свою зверушку обратно, но если дашь слово, что когда его освободят, он не разнесет половину столицы.
— Даю.
— Хорошо. Завтра утром он получит волю, а пока пусть народ потешается.
— Нет, — с нажимом произнес воин. — Сейчас.
Бровь Циня медленно поползла вверх, а во взгляде воин заметил неверие, что кто-то из приближенных смеет настаивать на своем, не беря во внимание его, императора, волю. Затем правитель хмыкнул и с усмешкой произнес:
— В конце концов, чего не сделаешь ради друга?
Последнее слово Цинь выплюнул, будто что-то до мерзости противное. Или воину показалось? Наверное, сегодня он все-таки перенервничал, вот и воспринимает все в штыки. Тем временем император приказал выпустить гиганта. По залу пронесся тихий ропот, но вскоре стих — никто не смел оспорить решение правителя, и былой главнокомандующий понял — все боятся.
— Не забывай, ты дал слово, — беззаботно сложив руки на груди, снова хмыкнул Цинь.
Мо Юй приблизился к решетке и тихо зашептал:
— Сейчас тебя освободят. Я дал слово, что ты будешь вести себя тихо.
— Буду, но после того, как оторву голову их правителю, — прорычал Лу Сян, пытаясь испепелить взглядом императора.
— Тебя убьют прежде, чем ты к нему приблизишься. Зря ты не внял моему совету, а теперь выбирай: либо ты ведешь себя спокойно, либо остаешься в клетке.
— Хорошо, — низший дух склонил голову. — Но только ради вас.
По приказу императора клетку открыли, и Лу Сян оказался на свободе. Он с угрозой поглядывал на собравшихся, но все-таки сдерживался.
Бросив на него насмешливый взгляд, Цинь обратился к воину:
— Раз такие забавы тебе не интересны, то предлагаю взглянуть на моих танцовщиц! Они привезены с Южного континента. Могу поспорить, таких красавиц ты еще в жизни не видывал…
— Цинь, — тихо перебил императора Мо Юй, стараясь, чтобы этого никто не услышал. — Путь был неблизким. Я хочу отдохнуть. Надеюсь, ты меня понимаешь…
— Конечно-конечно. Тебя проводят в апартаменты.
Воин поклонился своему другу детства, хотя это претило всему его существу. Никогда он не думал, что однажды будет склоняться перед Цинем в раболепных поклонах. Никогда не думал, что родная империя вдруг станет для него чужой. Неужели Цен Цан прав, и они все лишь игрушки в руках богов? Неужели
