Спаси!.. — забормотал мужик, прижимаясь теснее к каменным коленям.
Ашша-Ри подвела старого рогача, поглядела на Шогола-Ву.
— Пересаживайся. Не тяни! Так уйдём.
— Э, а я как же? Я на твари этой больше не хочу, и так чудом не свалился!
Шогол-Ву спустился, погладил рогача по спине, потрепал гриву. Поглядел на нептицу, что сидела на дороге и вычёсывала перья на спине, смятые человеком.
— Живо! Садись, и уезжаем!
— Зверь устал…
— Дался тебе этот проклятый зверь! Я уже слышу копыта их рогачей — ну, живо! Или уходим вдвоём, или не уйдём!..
— Что значит «вдвоём»? — возмутился человек.
Шогол-Ву толкнул его к рогачу.
— Садись.
Дважды просить не пришлось.
— Ты, знающий мать!.. Если отстанете, я не буду ждать!
Охотница, сплюнув, забралась на спину чёрного рогача, ударила пятками и понеслась с холма.
Шогол-Ву хлопнул по боку старого зверя, на котором сидел человек, и когда тот тронулся с места, побежал следом. Нептица поднялась, отряхнулась и затрусила за ними.
— Долго так бежать будешь? Садись давай! Я из-за тебя и подстегнуть эту тварь не могу!
Шогол-Ву быстро поглядел назад.
— Уходите вдвоём, — сказал он. — Встретимся у Заставы, у Четырёхногого. Уведу погоню.
— Да ты в своём уме? Догонят! Видел, как я от вас отстал? Эта если бы летать умела…
— Держись.
— Чего?
— Говорю, держись крепче.
Шогол-Ву хлопнул рогача по заду, отскочил, и зверь, испуганный, пустился вскачь. Седок вскрикнул, покачнулся, но удержался. Он оглянулся ещё, но послушал. Не остановился, поскакал за охотницей.
Шогол-Ву погладил нептицу по голове. Та довольно зажмурила тёмные глаза под красными бровями.
— Не подведи, Хвитт, — попросил запятнанный и забрался на белую спину.
Он сидел и ждал, не спеша трогаться с места.
С холма было видно далеко: такие же поля по эту сторону, дорога к Заставе. Двое скакали по ней, тёмные точки, одна за другой. Вот-вот доберутся до развилки.
По левую руку за полями лежала река, далёкая и тонкая, неслышимая отсюда.
Поднялась стайка зарянок. Ветер бросился за ними, пригнул неосторожной лапой юные деревца у края поля. Он пролетел над рекой, сделал круг и взлетел на холм. Принёс крики всадников, понукающих рогачей, и топот копыт, и зов от храма, близкий и испуганный.
— Вперёд, — сказал Шогол-Ву, несильно хлопая по белой шее.
Нептица поняла. Двинулась с места, обернулась, скосила тёмный глаз.
— Давай, Хвитт. Уходим!
Крики зазвучали уже близко. Должно быть, преследователи добрались до храма. Шогол-Ву обернулся, чтобы узнать, держат ли они луки наготове, но стражи пока не думали стрелять. Они закричали, углядев его на склоне, не дослушали мужика, хлестнули рогачей и понеслись вниз в облаке пыли.
Нептица, учуяв погоню, скакнула. Хлопнула крыльями. Приближался, нарастая, грохот копыт, людские голоса, храп рогачей. Запятнанный обернулся ещё раз.
— Лети, Хвитт! — приказал он, тронув крыло. — Лети!
Нептица расставила крылья на бегу, оторвалась от земли, пролетела невысоко. Взмахнула крыльями ещё раз, поймала ветер, и он понёс её вперёд, под гору. Подняться ей не удалось, но и того хватило. Воздушная дорога вела зверя быстрее, чем могли бежать рогачи.
— В поля! Нам нужно в поля, Хвитт!
Нептица, покорная руке, свернула, пролетела над изгородью. Белые крылья хлопнули раз, другой, но долго она не продержалась — опустилась. Всадники, разгорячённые погоней, под холмом ушли с дороги, свернули следом. Черноволосый что-то кричал — велел, должно быть, разделиться, но его не слушали. Опьянённые близостью добычи, люди видели только её.
Копыта рогачей вязли в мокрой земле, и звери не могли бежать. Нептица, вытягивая шею, била крыльями по воздуху. Ей удавалось кое-где перелетать, и всё-таки стражи нагоняли.
— Вернитесь к дороге! Лёгнер, Улле!.. Он тут один! — разнёсся крик.
Шогол-Ву оглянулся. Стражи и не думали сворачивать. Двое уже подняли луки.
Запятнанный выхватил стрелу, наложил на тетиву.
Первый его не испугал — с этим справится и ветер. Видно, привык орудовать цепом, не луком. Второй метил в зверя.
Шогол-Ву вдохнул.
Не стало поля, рыхлого, колеблющегося. Умолк голос реки. Затихли крики людей. Только ветер и стрела, живая, рвущаяся к добыче. Только цель.
Он выдохнул, спуская стрелу с привязи.
Рогач вытянул шею, делая шаг, и стрела ударила человека в грудь, точно в синий глаз на стёганой куртке. Страж ещё не понял, ещё скалился. Покачнулся — улыбка сменилась растерянностью, недоверием — выпустил лук и упал в чёрное мягкое поле. Его спутники взвыли.
— Давай, Хвитт, давай! — поторопил запятнанный, сжимая коленями белые бока. — Вперёд!
Река была всё ближе. Сейчас её скрывал берег, высокий, обрывистый, но шум воды нарастал.
Нептица скакала, расставляя крылья. Комья грязи брызгали из-под лап, пятнали светлые перья. Рогачи, надсадно храпя, нагоняли.
— Стой, выродок! Не уйдёшь!
Стрела упала, не долетев. Вторая опустилась ближе, почти у самого крыла.
— Я кому сказал — за остальными! Улле!..
Обрыв приближался. Так близко к краю землю уже не возделывали, и она была твёрже. Попадались камни, стелились кустарники. Нептица помчалась вдоль реки, ненадолго увеличив расстояние между собой и преследователями.
— Давай, Хвитт! — выкрикнул Шогол-Ву, наклоняясь и вытягивая руку. — Туда!
Нептица скосила глаз, но продолжила бежать вперёд.
— Давай же!
Рогачи настигали. Ветер свистел, беснуясь. Ревела вода под обрывом, с шумом прокладывая путь меж камней.
Первый всадник занёс топор. Он ещё не мог достать, но через три вдоха… два…
— Хвитт! — воскликнул запятнанный, ударяя коленом. — Давай!
Нептица вскрикнула отчаянно — и скакнула вперёд и в сторону, в пустоту, расправляя крылья. Хлопнула ими, снижаясь против воли, пронеслась над острыми зубцами, над пенистой волной.
Взревели за спиной люди. Свистнула стрела, прошла выше. Нептица рванулась, поджала лапы, всё-таки коснулась воды. Но середина реки осталась позади.
Течение подхватило нептицу и понесло, быстро унося от людей. Она торопливо гребла лапами. Шогол-Ву спрыгнул в воду, удерживая только руку на белой спине, чтобы зверю было легче. Они миновали узкое место, где река пробиралась меж высоких берегов — та самая река, что брала начало в долине у безымянных гор за Древолесом, а теперь бежала по краю Приречья к Косматому хребту.
Двуликий, что прятался за обрывками своего одеяла, выглянул вдруг — и улыбнулся. В этот час Шогол-Ву нащупал каменистое дно и выбрался, преодолевая течение, на берег неподалёку от Косматого хребта, где его когда-то родила мать.
Глава 9. Мать
Шогол-Ву осмотрелся. Преследователи отстали, но медлить было нельзя.
Этот берег, так хорошо знакомый по прошлым дням, избороздили теперь следы тележных колёс, а далёкий лес отступил как будто ещё дальше. Видно, люди вырубали его, а за водой ездили к реке, не умея найти другие источники или
