стакан айс-латте, страх не справиться с фотографиями тает под жарким солнцем – день удался. И чего волновался?
Они прощаются на крыльце; Лютый обещает не затягивать со снимками, Вик улыбается: «Сам понимаешь, мне несрочно».
– Спасибо за этот день.
– Тебе спасибо, что позвал.
Завтра – выходной, а значит, можно отложить дела и сесть за обработку прямо сейчас. Не терпится увидеть, что получилось.
Мастер на все плавники
– Здравствуйте, агентство «Хтонь в пальто» на проводе.
– Здравствуйте! Тут такое дело: я сам – хтонь, работаю практически хтонью, а вчера узнал про ваше агентство. Видел, что у вас в услугах есть чаепитие… Можно поговорить с кем-нибудь из хтоней как с коллегой? Обменяться опытом, так сказать; если это не запрещено.
– Не запрещено. Вам в ближайшее время или, например, на выходных?
– Завтра вечером, после пяти, было бы отлично.
– Тогда давайте имя и адрес, все устроим.
«Надо было, наверное, уточнить вкусы», – спохватывается Саша, открывая скрипучую коробку с морковным печеньем. Взял не подумав – а вдруг не все извращенцы и стоило прихватить сахарное или шоколадное?
Ладно, если окажется, что совсем промахнулся, – извинится и сбегает в магазин, благо он в соседнем доме. А может, хтонь согласится попробовать что-нибудь новенькое?
Ровно в пять (какая пунктуальность!) звонит домофон. Радостный женский голос представляется:
– Хтонь в пальто! – но когда она поднимается в квартиру, пальто на ней не оказывается. Только радужные аладдины и черная футболка с надписью «Сказка добрая, а я – нет».
Саша подмечает это не с досадой, скорее машинально: в двадцать-то с лишним градусов самое то пальто надевать. А представляться именно так, наверное, традиция их агентства.
– Я Варя, со мной можно на «ты».
– Саша, тоже можно на «ты». – Он, поколебавшись (девушка все-таки), протягивает руку. – Тапочки вон там, на стойке, бери любые.
Какие у нее уверенные и вместе с тем нежные пальцы.
Переобувшись и вымыв руки, Варя приглаживает кислотно-салатовые волосы:
– На кухне будем разговаривать или в комнате?
– На кухне. – Саша кивает: проходи. – Могу сделать чай, если хочешь. Еще есть домашний можжевеловый лимонад: нашел в Сети рецепт, недавно попробовал – вышло классно.
– Как я теперь откажусь от лимонада? – улыбается Варя. И, заметив на столе печенье, восклицает: – Морковное, мое любимое!
Надо же, угадал.
Жует она блаженно прищурившись, будто морковное печенье – лучшее, что существует в мире. Лимонад, впрочем, пьет так же, а ведь Саша пробовал – да, прикольный, вкуснее, чем магазинные, но ничего настолько восхитительного.
Зря считал, что умеет брать от жизни все: до Вари ему далеко.
– Итак, ты сказал, что работаешь хтонью и хотел обменяться опытом?
– Все так. Разве что… я не совсем хтонь, я массажист. Но использую в работе хтонические способности.
– Ну-ка, ну-ка? – Варя подается вперед с заинтересованным, почти хищным блеском в глазах.
Саша, отпив лимонада, начинает рассказывать.
Рабочий день начинается с прогулки: как пробуждать чужие тела, если свое толком не проснулось? Трех километров пешком в любую погоду хватает, чтобы приободриться. А какая экономия на проезде!
Саша пробовал ходить в бассейн, но после воды почему-то клонило в сон, хотелось забраться на кушетку и отключиться, а не предвкушать, кто же придет сегодня. Поэтому – прогулка; а бассейн – по выходным или в жару, чтобы порадовать свой пучеглазый рыбий кусок.
Нет, он любит хтоническую часть. И думает о ней пускай грубоватыми словами, но исключительно с нежностью.
Потом, с утра и до вечера, приходят люди и хтони. С кем-то надо поговорить, кого-то – послушать; кому-то включить музыку, кому-то – зажечь ароматическую свечу. Для кого-то и вовсе побыть тенью – лишь прикосновениями к уставшему, ноющему телу, ни в коем случае не движениями и даже не вздохом.
Саша умеет по-всякому, Саша мастер на все руки, которых, по словам клиентов, у него точно больше двух. И если насчет рук они все-таки ошибаются, то вот плавников у него и правда немерено: он не абы какая рыба, он многопёровая! И пускай рыбы своими плавниками массаж делать вряд ли умеют, он – хтонь – умеет еще как.
Случается – редко, но все-таки, – что даты расхватывают на пару месяцев вперед. Чем не признание мастерства?
Внешность Саша запоминает с трудом – разве что пару ярких деталей: цветные пряди, пирсинг, необычное тату. А вот тела на ощупь – еще как. Они ведь совершенно разные даже у близнецов: был такой опыт, удалось сравнить; и руки потом узнают из тысячи выступающие кости, гладкие шрамы, россыпи родинок.
Тела отзываются под ладонями доверчивым спокойствием: «Спасибо, что помнишь меня, что знаешь, как со мной обращаться».
Далеко не всем нужен особенный, хтонический массаж: достаточно размять – и уже хорошо. Но бывает… Бывает, что приходят люди, дрожащие в ознобе – вроде бы психологическом, но настолько проявленном, что все внутри в ледышки смерзлось. Таких приходится греть – не столько руками, сколько хтоническим пространством.
Кого может согреть рыба? Но это он с виду мокрый и скользкий; а когда выпускает из сердца бесконечную любовь ко всем, кто устал, запутался и пришел сюда, направляет ее по рукам до самых кончиков пальцев и дальше, в чужое тело…
Внутренние ледышки тают без следа, и люди расслабляются на кушетке, словно освободившись от тяжелого панциря, который не столько спасает, сколько давит на плечи и убивает поясницу. А Саша, продолжая массировать, улыбается ласково и снисходительно, как ребенку: что ж ты так себя загоняешь, дай себе хоть немножко свободы, вспомни, что у тебя есть тело, которое, хоть и скафандр, требует внимания и заботы…
Обычно после такого люди спрашивают: «А на следующей неделе есть свободное время? Запишите меня, пожалуйста». Или просто благодарят: «Сходила к вам – и сразу настроение поднялось и дышать легче стало».
Саше того и надо.
А еще – немного устойчивости. Заземленности. Привязанности только к телу, не к хтонической сути. Пускай иногда люди обходятся со своими телами немилосердно, совершенно не беспокоясь о состоянии и потребностях, – они не разрываются между человеческим и хтоническим восприятием мира. Умеют быть в моменте – даже когда этого не осознают.
Саша, разминая чью-нибудь спину, успокаивая гудящие ступни, возвращая тепло в ледяные кисти, вспоминает, как это – твердо стоять на ногах, не смахивать плавниками неприятные эмоции, а проживать их совершенно по-человечески, не нырять с головой во взаимодействие хтонических частей, а говорить словами через рот.
И все в плюсе.
– Это ты классно придумал! – восторгается Варя. – Я тоже на людей воздействую, но все-таки на эмоции, а не на тело: специфика работы, сам понимаешь.
Все так: вряд ли в хтоническое агентство станут звонить с просьбой сделать массаж. На сайте у них было написано про чаепитие и возможность кого-нибудь напугать – интересно, с чем еще обычно обращаются?
Саша открывает рот – но Варя опережает:
– А расскажи про клиентов? Если это этику не нарушает, конечно.
– Я буду без имен, так можно, – кивает Саша.
И, взяв печенье, вспоминает.
Обычно клиенты – женщины лет тридцати-сорока, уставшие то ли от работы, то ли от дома, то ли от всего сразу. Мужчины тоже бывают, и сейчас их больше, чем пять лет назад, когда Саша начинал. Но некоторые, наверное, все еще считают, что у настоящего мужика должны быть невыносимо каменные плечи, а массаж и врачи – это от лукавого.
Одного из таких Саша сподвиг пойти в бассейн: посоветовал тот, куда ходит сам, там и недорого, и людей немного. Мужчина, придя на сеанс пару-тройку недель спустя, признался: «Это то, что мне нужно, восемь часов за компьютером перестали быть пыткой».
А женщину, которая пришла на массаж ступней и пожаловалась, что носить целый день каблуки, даже небольшие, – это невыносимо, Саша убедил выступить против системы. Не столько словами, конечно, сколько хтоническим шепотом – через него всегда доходит лучше: «У вас это в дресс-коде написано? А зачем вы тогда ходите? А, вы женщина и все женщины так делают и страдают… А почему вы должны страдать? Не знаете? А может, попробуете пару раз прийти в удобной обуви – вдруг легче будет? И остальные страдающие на вас посмотрят и подумают: “Она сняла каблуки, а я чем хуже?”».
В конце сеанса женщина кивнула: «Это вы хорошо сказали, я ведь и не думала, что можно иначе». И через месяц похвасталась, что весь отдел перевела на балетки и кроссовки – одним только своим примером.
Бывают и девушки, и парни, которые просят полушепотом: «Только, пожалуйста, ничего не говорите, я знаю, что надо похудеть, я стараюсь, но…» Саша в таких случаях пожимает плечами: делать мне больше нечего, как осуждать; и старается передать в прикосновениях нежность и безусловную любовь, чтобы похудение не превратилось в самоистязание.
После сеанса они бормочут: «Вы такой хороший…» Или улыбаются, искренне и тепло.
– Да ты прямо святой, – усмехается Варя.
Ее улыбка на мгновение становится хищным оскалом; и Саша, всмотревшись, присвистывает:
