легче от этого не становилось, скорее наоборот! Что хуже всего, моё собственное тело вдруг отказалось слушаться.
Фигура медленно протянула вперёд правую руку, наставив на меня указательный палец — такой длинный, что в нём могло быть четыре или пять фаланг. В холодном воздухе разлился бесцветный голос, вещающий отовсюду и из ниоткуда:
'Душа летит, как мотылёк, на свет
Не ведая, что света больше нет
Укутает её и приютит
Туман Йхтилла'
Ни угроз, ни проклятий, ни насмешки — всего лишь короткое стихотворение, от которого у меня волосы разом встали дыбом. Внезапный паралич прошёл, и я рванул из кобуры Райнигун, в свою очередь наставив его на фигуру в балахоне.
— Только двинься, урод, только дай мне повод!
На какое-то время мы застыли, целясь друг в друга пальцем и револьвером. Затем лампочка над безумным незнакомцем мигнула, и тот исчез, растворился в её свете, клочья жёлтых лохмотьев осыпались в труху, которую тут же подхватил и унёс вернувшийся ветер. Лишь спустя две-три минуты я заставил себя спрятать револьвер назад в кобуру и пойти дальше.
Не нужно было задавать вопросов в духе «что это было». Вполне понятно и по косвенным уликам. А ведь предупреждал меня Асфар Риидский, предупреждал дважды. Остался бы в первый раз за его столом — возможно бы и не было ничего, досидел бы до конца шоу и отправился домой. Возможно. Не точно. Но сейчас, задним числом и под гнётом обстоятельств, это казалось далеко не худшей идеей.
Чтобы вычислить меня в родном мире Князю в Жёлтом потребовалось всего ничего, чуть меньше суток. То ли Анна наследила, то ли я сам, то ли шкатулка работала как колдовской «жучок». Что дальше? Понятия не имею, но абсолютно ничего хорошего.
Если могущество Князя было сравнимо с силами Альхирета, он мог попытаться мне навалять даже в Полуночи. Райнигун — грозное оружие, но его возможности ограничены. Дракончиков на Земле взять неоткуда, Мордред на помощь не придёт, да и все слуги остались в замке.
А, ну да. Почти все.
Я добрался до Анны, поднявшись на четвёртый этаж дома, который мечтал о сносе ещё в середине прошлого века, но, как ни странно, оставался сколько-то обитаемым. На убитой лестничной клетке второго этажа расслаблялась какая-то весёлая компания, не обратившая на меня никакого внимания. На четвёртом, последнем, этаже две двери из трёх оказались выбиты, квартиры — пусты.
Тяжело втянув в себя воздух, я постучал в третью дверь. А потом, не дожидаясь ответа, рванул ручку на себя.
Тёмная узкая прихожая, свет не загорается. Слева — пустая крохотная кухня, два едва живых стула, стол и древний советский холодильник. Справа — закрытая дверь. Быстрая проверка духовной связи показала, что Анна находилась за ней, и я едва удержался, чтобы не выбить дверь ногой.
Ещё одно тёмное помещение, но уличного освещения из окна кое-как хватало, чтобы его осмотреть. Гостиная, выполняющая роль спальни. Разложенный диван, на нём вповалку люди — кажется, живые, но явно невменяемые. Четверо? Пятеро? Некоторые спали прямо на голом полу, не испытывая при этом видимого дискомфорта. В воздухе стоял очень тяжёлый дух. Притон, причём довольно неприкрытый. Но где же…
Анна нашлась в старом продавленном кресле в углу комнаты — чтобы добраться до неё, мне пришлось перешагивать через сопящие и храпящие тела. Неужели я ошибся, она в самом деле не проснулась со вчера, и её притащили сюда⁈
Я потянулся и коснулся её руки. Анна вздрогнула, распахнув огромные серые глаза, в которых бурлила неприкрытая ярость. Миг — и гнев сменился на узнавание, изумление.
— Вик⁈ — спросила она хриплым шёпотом. — Что вы тут… Как?..
— Могу задать тебе тот же вопрос, — буркнул я, отступая назад. — И ещё десяток сверху. Серьёзно, притон?
Если бы я знал, что у Анны настолько плохи дела, предложил бы остановиться у меня ещё месяц назад. Хотя она откуда-то брала костюмы и то вечернее платье…
— Вик, — проникновенно сказала Анна. — Я люблю вас.
— Что⁈ — растерялся я.
— Я люблю вас, — продолжала она. — И готова отдать за вас жизнь. Но иногда вы ведёте себя как беспросветный идиот. С чего вы взяли, что я здесь живу?
— Тогда что ты тут забыла? — на автомате спросил я, ещё отходя от внезапного признания.
— Восстанавливала силы, разумеется, — спокойно сказала Анна, вставая с кресла. — Поглощала их кошмары. Обычно для этого у меня есть сеть устоявшихся клиентов, но после бала требовалось что-то побыстрее… Пойдёмте?
Не найдя, что ответить, я вышел на лестничную площадку и дождался, пока Анна выйдет за мной. У подъезда четырёхэтажной развалюхи нас уже ждал автомобиль с Бенедиктом за рулём.
— Я не могу рассказать вам всё, — сказала Анна, когда мы тронулись с места. — Вы уже знакомы с концепцией табу для слуг, и оно также распространяется на меня.
— Признаюсь, меня порядком утомила эта концепция, — сухо ответил я.
— Не вас одного, Вик. Не верите мне? Можете проверить. Спросите, к примеру, имя и титул хозяина Полуночи до вас.
Я с подозрением всмотрелся в лицо Анны, но она, кажется, не шутила. В самом деле интересно, что произойдёт, не прилетит же Жнец?
— Ладно. Назови имя и титул того, кто владел замком до меня.
— Легко. Его звали…
Анна вдруг подавилась словами и захрипела, хватаясь за шею, тяжело закашлялась, прикрывая рот ладонью. Я дёрнулся к ней, но она помотала головой, мол, помощь не нужна. Когда приступ кончился, на ладони остались следы крови — она быстро стёрла их платком из нагрудного кармана.
Это можно было бы списать на заранее заготовленное представление. Если бы огонёк души Анны, что всё ещё светился у меня в сознании, вдруг не дёрнулся и не закачался, как от порыва ледяного ветра.
— С ума сошла⁈ — рявкнул я, хватая её за плечи. — Не могла предупредить, что для тебя это настолько опасно⁈
— Я же… говорила, — слабо улыбнулась она, но в этой улыбке виднелось торжество. — Я готова отдать за вас жизнь. На два-три ответа меня хватит, кашель я могу сдержать…
— Давай-ка без манипуляций. Ты прекрасно знаешь, что нужна мне живой.
— Без манипуляций? Как же плохо вы меня знаете, Вик.
— Тогда давай знакомиться заново. И расскажи ровно столько, сколько можешь, чтобы не харкать кровью.
— Давайте попробуем.
По
