— со мной такого раньше не было…
Диогу взял паузу, и я отвлёкся на фонтан. Тонкие струйки мерно журчали, перемежаясь с шелестом листьев вокруг нас. На противоположной стороне, спрятавшись за фонтанчиком, сели мужчина и женщина. Ни на одном не было халатов. Женщина плакала, а мужчина обнимал её за плечи и утешал, постоянно прижимая свои губы к её уху, открытому из-под длинных рыжих волос. Диогу продолжил, прокашлявшись от хрипотцы в горле. Он словно терпел боль и рассказывал, как ему сейчас плохо, но другими словами.
— Я тогда метался из стороны в сторону, бродил по Европе и искал, куда бы приткнуться, но нигде не находил даже временного пристанища. Что-то было не так, в тоннеле между перерождениями мелькали странные цветные всполохи, в то время как раньше это была просто тёмная труба. Я искал ответы, подсказки, что бы это могло быть, но всё оказалось зря. Однажды я очнулся в теле девочки где-то в глубинке Канады и постарался забыть, что было до того момента. Тогда и пришло полное разочарование в Боге. Точнее, в той концепции, что придумало человечество. А сам я, раз уж так вышло, его часть, пусть и слегка странная… ты слушаешь?
— Да, да, прости. Тебе показалось, что…
— Показалось, ты заснул. — Диогу посмеялся и поднял, наконец, голову. Его бледное лицо выглядело в эту секунду особенно тощим. Высокие скулы почти разрывали некогда смуглую кожу, круги под бровями прятали чёрные красивые глаза. Его улыбка выглядела страдальческой, и больше подавала сам факт смеха, чем представляла его наружность. Диогу выглядел очень и очень болезненно.
— Я слушал от начала и до конца, просто задумался внезапно… меня пара по ту сторону фонтанчика ушла, мы с Диогу снова остались вдвоём в маленьком парке, где из-за невысоких деревьев видно верхние этажи безобразно красивой белой больницы. — Ты так и не узнал, что это было? Ну, в той трубе?
— Неа, и с тех пор это не повторялось. Я забыл уже о попытках выяснить.
Повисла пауза. У меня не было часов, чтоб узнать, сколько времени ещё в нашем распоряжении. Санитары стояли там же, курили и о чём-то болтали меж собой. Громко смеялись порой, и мне даже стало интересно, что за анекдоты они там травят. Тоже бы послушать.
— Я однажды назначил свидание девушке, в которую был долгое время влюблён. Тайно влюблён, — я начал шёпотом, медленно набирая громкость голоса в уставшем горле. — До жути испугался, когда она согласилась. Вот честно, легче пережил бы отказ, чем согласие. Я суетился, выбирая место, сильно переживал и комкал слова. Она сочла это забавным, что ж, это к лучшему.
Диогу придвинулся ко мне, сильно согнувшись в спине. Его зеленоватые белки глаз засветились. Он явно волновался, и не понятно, почему. Диогу сжимал и разжимал вспотевшие кулаки, кусая губы почти до крови.
— Я нашёл недорогой ресторан. Даже не ресторан, а что-то между этим и столовой. Но хорошей столовой. Ай, к чёрту, неважно. Я предвкушал встречу целых три дня, даже купил заранее новые туфли, и это обошлось мне в месячную стипендию. Кстати, это было в студенческие годы! Так вот, я отложил все деньги, понимая, что потом буду питаться одним воздухом, если ни у кого не получится занять. У родителей попросил денег на ресторан. Они отказали, бабушка согласилась и дала пару тысяч. В то время это были огромные деньги, которые получилось вернуть только через пару лет после выпуска из института.
Я медленно терял нить истории, больше наслаждаясь тем, что с упоением рассказываю её. О чём она? Вспоминаю на ходу, будто и для меня самого концовка станет сюрпризом. Диогу был всё это время очень внимателен, порой кивая каждый раз, когда наши взгляды встречались. Он меня слушал по-настоящему, и я не смог не улыбнуться, сделав очередную паузу.
— Вот и настал тот день. Это был конец зимы, и снег уже начал таять. Раньше времени кстати, и это важно для истории, — резко вспомнилось, для чего вообще открыл рот, — я вышел заранее, потратив на выбор одежды не менее часа. Благо, вопрос с обувью уже решил на тот момент. Я побоялся ехать на автобусе, а то вдруг и замараю, помну пальто и рубаху под ней, да и насквозь пропахну вонью общественного транспорта. Поэтому решил пойти пешком, и это оказалась огромная ошибка. На одном из перекрёстков, рискнув перебежать на мигающий зелёный, я поскользнулся и плашмя угодил в растаявшую лужу у загудевших автомобилей. От их звона и рычащих двигателей я потерялся в пространстве и начала барахтаться в грязи, что только усугубило положение. Какой-то мужчина вытянул меня за рукав на тротуар.
Меня невольно прошиб смех, но он был по большей части горестным. Эти воспоминания казались чужими, и у меня словно нет никакого права ими распоряжаться. Я подождал, пока влажность глаз немного поутихнет, и посмотрел на Диогу. У него вспотело лицо, но выглядел он всё ещё заинтригованным.
— Мы встретились в ресторане. Девушка пришла первой. Она еле сдержала вскрик, закрыв рот рукой, когда увидела меня, пришедшего к ней на первое свидание в грязи. У меня половина лица словно была в военном камуфляже, и на ресепшене даже хотели прогнать, но я успел назвать столик. Половину отведённого времени на бронь мы с девушкой приводили меня в приличный вид. Потом быстро поели, чтоб освободить бронь, и отправились гулять по вечернему городу. Это было лучшее время, тогда… Диогу?
Санитары заметили раньше меня, слишком увлечённого своими же речами. Они побросали сигареты и уже бежали в нашу сторону, пока мои костлявые руки впивались в подлокотники инвалидного кресла. Диогу медленно падал, склонив голову к земле. Я успел схватить его за волосы, прежде чем он коленями устремился вниз. На его спине оголились красные кровавые рубцы и вздувшиеся позвонки, вокруг которых взрывами и котлованами расположились тёмные синяки. У меня невольно открылся рот, и я испугался так, что не смог пошевелиться. Санитары подняли Диогу и прямо руках оттащили ко входу в больницу, а я один сидел в парке и ждал хоть кого-то. Минут через десять обо мне, видимо, вспомнили, и уже другой санитар в нестиранной форме увёз меня в палату.
Путь обратно показался намного дольше. Это словно была другая больница, незнакомые стены, и люди все такие
