Глава 9
Оливер с трудом сдерживался. Поцеловать Джессику на публике после того, как последние три дня он скрывался от влечения в другом городе?
Сладкая, сладкая пытка.
Даже сейчас его тело стремилось к ней. Да, ему хотелось обнять ее и прижать к себе. Рядом с ней кружилась голова. Ее фигура в этом зеленом платье была сногсшибательной. Казалось, платье вот-вот соскользнет с нее…
Три дня он провел в разъездах. Ему отчаянно хотелось справиться с одолевавшим его голодом. Расстояние не помогло; перед его глазами стояла ее фигура в коротких шортиках…
— Мы готовы? — От волнения у Джессики сел голос.
— К чему? — спросил он, беря ее за талию. — Подразнить себя, несмотря на влечение, которое, как мы притворяемся, не существует?
— Нет. — Она покачала головой. — Мы в самом деле будем позировать как жених и невеста для чьего-то свадебного альбома, хотя прекрасно понимаем, что в конце лета все закончится?
Он не сумел ей ответить, потому что именно в тот миг их окликнул фотограф. Он поднял камеру и привлек к себе их внимание. В зале поднялся шум; кажется, объявили какой-то свадебный конкурс. Может быть, охота за подарками? Гости разделились на пары, и каждой паре вручили карточку и карандашик.
— Отлично, ребята! Скажете, когда будете готовы, — обратился Сет к Оливеру и Джессике. — Ведите себя естественно.
Естественно?!
Оливер никого не замечал, кроме Джессики. Больше всего ему хотелось подхватить Джессику на руки, отнести в ближайшую кладовую или гардеробную, сорвать с нее одежду и насладиться каждым кусочком ее обнаженного тела. Зацеловать ее до потери сознания…
Конечно, он не собирался вести себя в соответствии со своими подлинными желаниями.
Заметив тревогу в глазах Джессики, он вспомнил ее вопрос. В самом ли деле они хотят, чтобы их фото сохранилось в свадебном альбоме Ари и Ксавье?
— Да, — ответил он наконец, чуть опуская руки и гладя шелковую материю. Его пальцы нащупали ее пышные ягодицы.
Звуки оркестра стихли вдали. Смех и голоса доносились откуда-то издалека, так громко билось его сердце. Он опустил голову. В первый миг он просто наслаждался ее мятным дыханием и фруктовым блеском для губ, упивался ею. Но потом услышал, как часто и неглубоко она дышит.
Значит, и ее пожирает то же желание!
Он собирался сохранять сдержанность. Держался за нее, как за спасательный круг. Потом их губы встретились.
Его язык проник к ней в рот. У него кружилась голова от необходимости сдерживаться.
Их губы сплавились. Ее руки порхнули ему на плечи, а потом притянули его к себе.
Он бы еще устоял, если бы она не запрокинула голову и не прижалась к нему всем телом. Его пожирало пламя. Она прижималась к нему, как будто только и ждала того мига, когда они воссоединятся. Как будто мечтала о том же, что и он.
Оливер крепче прижал ее к себе. Если она хочет от него большего, пусть сама так и скажет.
Обещание не переходить границы относилось лишь к тому времени, когда они одни. На публике можно не сдерживаться. Их окружало множество людей, которые верили в их помолвку. Они просто оправдывают ожидания.
Внутренний голос намекал: он понятия не имеет, как отделить реальность от вымысла, когда дело касается Джессики Льюис…
— Снято! Я сказал, снято! — донесся до них голос Сета.
Оливер понял, что фотограф обращается к ним не в первый раз. Он отступил на шаг от Джессики и заметил, что у нее по-прежнему закрыты глаза, а рот приоткрыт.
Он услышал общий шум — музыку, смех, хлопанье пробок от шампанского. Он сообразил, что по-прежнему держит ее за бедра и шелк скользит под его ладонями.
Он сам себя не узнавал. Почему рядом с Джессикой он становится другим? Мысленно обругав себя за несдержанность, он так быстро выпустил ее, что она пошатнулась.
В другой раз он бы, возможно, и радовался доказательству ее влечения. Но поскольку единственной целью их ложной помолвки оставалось спокойствие его родителей, Оливер едва ли радовался тому, что Джессика так же потрясена их влечением, как и он.
— Давай что-нибудь поедим.
Взяв ее за руку, Оливер повел ее к накрытым столам.
— Ты думаешь, это поможет? — негромко заметила Джессика, приноравливаясь к его широким шагам. — Тот голод, который мучает нас, невозможно унять ни вонтонами[3], ни креветками в кляре.
Он стиснул зубы, чтобы не сказать: бессмысленно отрицать то, что хотят они оба.
— Так как еда — единственное, что будет доступно еще несколько часов, предлагаю насытиться ею, пока можно. — Он передал ей закусочную тарелку, взял такую же для себя, радуясь, что остальные гости по-прежнему заняты конкурсом. По крайней мере, так их разговор никто не подслушает.
— Ты говоришь так, словно осуждаешь меня за то, что я предложила сохранить отношения платоническими, — тихо сказала она, щипцами накладывая себе в тарелку айву в прошутто с козьим сыром.
— Вовсе нет. Прекрасно понимаю, почему ты так поступила. — Он потянулся к устрицам, но, вспомнив, что устрицы считаются афродизиаком, передумал и взял несколько крокетов. — Но признайся, похоже, будто мы боремся с силой притяжения!
Ее смех позволил ему немного расслабиться и вспомнить, что она разделяет его чувства. Может, она еще передумает?
— Да, наверное. — Она положила себе китайский ролл с овощами и пирожок с курицей. — Но мне кажется: если мы начнем смешивать личные желания с взаимовыгодным деловым соглашением, наши отношения быстро скатятся в хаос.
Он запомнил слова «личные желания»; ему хотелось, чтобы она повторяла их снова и снова.
Опомнившись, он заметил, что его тарелка наполнена и она ждет, что он проводит ее к столикам, где можно поесть. Стараясь сосредоточиться, он положил ладонь ей на
