братом и сестрой и, кивками подтвердив уже давно распределённые обязанности, стал обустраивать лагерь и готовить необходимое к ужину, пока Энн и Эна усвистали за дровами в недалёкую рощу, чуть ли не обгоняя пантер, слаженной троицей отправившихся на охоту.
«В целом, конечно, можно и магией сварить ужин, да и обогрев сейчас не сильно нужен, — думал я, вешая котелок с водой на треногу над готовым кострищем. — Но! Как говаривал мой дед: если можешь сделать что-то без магии — сделай без неё. Ведь в любое мгновение тебе может быть нужна вся твоя энергия. Полностью».
Из-за грани доносится негромкий стук и радостное мастерское: «Ага-а-а!»
Едва в моей голове отзвучал сухой голос памяти, как тут же меня буквально сбил с ног густейший аромат, сплавлявший воедино глубокую сладость и густую горечь, пронзительную свежесть и будоражащую терпкость.
Я весь буквально окаменел.
Из-за грани: «Стук-тук-тук… десять!»
Весь вал запахов стремительно поглощал сознание и будил в нём желания и стремления, выходящие далеко за рамки хоть каких-то приличий. Тщась взять под контроль взыгравший гормонами организм, я сделал глубокий вдох, чем, похоже, лишь усугубил ситуацию.
«Таор, — обратился я к полудемону, — кажется, мы влипли!»
«Не мы, а ты, — тут же ответствовал он, — да и не влип, а так. Это типичная атака демонесс из Домена Похоти, причём не очень сильная, раз мы просто стоим, — явно ухмыляясь, продолжил Таор. — Короче, не отвлекай меня и продержись полторы минуты в этом тотальном сладострастии. За это время я незаметно сплету Печать Огненного Изгнания».
Ободрив меня в своей саркастичной манере, тёмный полуэльф стал в треть ментального касания манипулировать потоками энергий тела. А перед моим взором появилась она.
Из сгущающихся сумерек выплыла фигура, достойная всех возможных и невозможных комплиментов разом! От кончиков рожек, игриво торчащих сквозь водопад притягательно-рыжих волос, волшебными волнами спускающихся на великолепную грудь, ничем более не прикрытую, до кончиков копыт, что завершали умопомрачительной длины ноги с изящными бёдрами и ступали с грациозной плавностью. Одета была манящая незнакомка лишь в узкий прямоугольник алой ткани, спускавшийся с золотистой цепочки на тончайшей талии и едва прикрывавший самый низ невероятно плоского, мягко-бархатистого даже на вид живота. Багряная кожа прелестницы матово сияла в свете появляющихся звёзд, а глаза цвета вечерней зари лучились алчным предвкушением.
Волны ароматов усилились, напряжение стало осязаемым — хоть руками трогай, — а глубокое, чувственное контральто демонессы ласковым штурмом рухнуло на мои уши:
— О-о-о! Какой сильный смесок!.. — красотка сделал ещё один плавный шаг ко мне. — Иные Высшие сразу же падают ниц при явлении Дочери Повелителя Домена. А ты лишь весь стоишь да пожираешь меня жадными очами… — помолчав, и игриво поведя головой, что позволило причёске приоткрыть два упруго колыхнувшихся полушария совершенства, она продолжила: — Тем лучше… Держать себя в узде — навык истинных правителей и показатель личной силы.
Но её, личной силы моей, в тот момент хватало лишь на то, чтоб ровно стоять, не ронять слюну и едва держать вожжи тела, грозящего наплевать на тихонько орущую интуицию и предаться с демонессой всему дозволенному и недозволенному. Взгляд мой раз за разом обшаривал превосходную фигуру, переходя с одного соблазнительного изгиба на другой.
А Дочь Повелителя меж тем продолжала:
— В иных кругах Бездны о тебе, Таор, ходят слухи, один другого опасней. Ведь ты — единственный сын Повелителя Домена Огня, который на свою беду, — тут она весьма едко хихикнула, — связался с тёмными эльфами. С тех самых пор власть его слабеет с каждым часом, и нет сильной руки, что подхватила бы знамя Огня! И ты, — добавила демонесса мёда в патоку голоса, — и есть та самая сила! Помоги мне занять достойное меня положение в Домене Похоти! Вместе с тобой, о Таор, мы свергнем и моего отца, и твоего, и власть наша покроет Домены и подчинит их!
Из-за грани: «Стук-тук-тук… семнадцать!»
Теряясь и утопая в потоке льстиво-подначивающих славословий, дополненных языком безумно желанного тела, я вдруг заметил-таки особенность, ошеломившую меня не хуже целого стручка йяай!
«Ааа! Ооо! Эээ? — тщился я связать хоть одну мысль из пары слов. — Где пупок?! У вас такие груди, у вас рога такие, копыта очень стройные и нежная кожа́, НО НЕТ У ВАС ПУПКА! Мать моя Тьма, меня соблазняет неплацентарное млекопитающее! Та-а-ак! Ну-ка, товарищ ехидна…»
— Кх-кхм! — прервал я гипнотический поток, извергаемый милейшим ртом дочери Бездны. — Ты предлагаешь мне помочь тебе свергнуть твоего отца, так?
— Да-а! — протянула демонесса, выгибаясь навстречу.
— И после ты обязуешься содействовать мне в свержении моего отца и утверждении моей власти над Доменом Огня, так? — добавлял я с каждым словом всё больше твёрдости и напора.
— Да-а-а… — затрепетала ресницами воплощённая Похоть. — Сразу после приведения в полную покорность моего домена.
— И тело твоё будет ежесекундно в моём распоряжении, дабы без устали ублажать меня и удовлетворять любые мои желания и капризы?! — распалялся я всё сильнее, переплавляя обуявшие меня стремления в пробуждающемся огне магии и делая шаг навстречу демонской деве.
— Да-а-а… — потрясённо-покорно выдохнула та, но тут же вздрогнула, и сказала потерянно: — Но ведь мне нужно будет время править…
— Власть — не твой удел! — веско припечатываю я словом и звонко — правой ладонью меж сочных грудей.
Вмиг из сияющей точки в месте хлопка разворачивается огненными сполохами вязь многосложной печати, демонесса вскрикивает и исчезает, оставив после себя лишь истаивающий аромат, через секунду сошедший на нет.
— Вали в Бездну, ехидна, — устало бормочу я, утомлённо присаживаясь у будущего костра.
«Как мы её, а! — потрясённо-довольно донеслось от Таора, — Ты молодец: лишь разумом и волей скинуть похотливые чары высшей — дорогого стоит. А уж повод! Дался тебе этот пупок?»
— Конечно, дался! — всё ещё вслух ответил я. — Она ж, получается, дитя яйца, а я их вот только на завтрак ел… Ну нет, копытные цыпочки не для меня.
С тем я и умолк, приходя в нормальное состояние. Но вновь моё одиночество нарушено было меньше чем через пару минут: с разных сторон в великой спешке приближались близнецы и пятёрка вооружённых тёмных на пантерах. Воздух и над теми, и над другими мерцал живыми тенями защитных плетений.
— Что здесь произошло? — одновременно гаркнули Энн и предводитель пятёрки, отличавшийся замысловатой татуировкой на весьма больших ушах.
Последний, увидев августейших брата и сестру, тут же спешился, отвесил строгие поклоны и Энну, и Эне, и мне, правда — не так глубоко, и, вытянувшись во фрунт, провозгласил:
— Рад видеть Вас, Ваше Высочество Энн! Рад видеть Вас, Ваше Высочество Эна! Рад видеть тебя, Таор! —
