свет в гостиной.
– Ладно, ладно, и я пойду спать. Спокойной ночи, пап, – девочка клюнула отца в щеку и направилась в свою комнату.
Артур еще минут пятнадцать полежал, ожидая, пока дочь уляжется. Счастье с головой накрывало его теплыми волнами, перехватывая дух и заставляя глупо улыбаться в темноте. Смотря в потолок, он вспоминал улыбку Кати, ее взгляд, ее слова, а потом на цыпочках пробрался к ней в спальню.
– Соскучилась? – спросил он, залезая к ней под одеяло.
Мужчина притянул ее к себе, но за дверью послышался шум, а затем и голос Златы:
– Мам, можно к тебе на минутку?
Катя успела указать пальцем на ванну, и Артур моментально скрылся за дверью.
Девочка зашла в комнату, села к Кате на кровать и сказала:
– Я папе призналась и тебе хочу сказать, что я очень рада, что ты у меня есть.
– И я, солнышко! – Туманова порывисто обняла дочку и поцеловала в макушку.
– Ну все, все телячьи нежности раздала, пора и спать, – бодро сообщила Злата и поцеловала Катю в щеку: – Спокойной ночи, мам.
– И тебе, – отозвалась девушка.
– Пап, и тебе спокойной ночи, – чуть громче крикнула Злата и посмотрела на дверь в ванной.
Когда дочь вышла, показалось лицо Артура:
– Упс?
– Завтра подадим заявление! – строго посмотрела на него Катя. – А то никакого личного примера!
Эпилог
Пять лет спустя
Артур пробрался в комнату и прислонился спиной к стене, наблюдая за женой. Сегодня она выглядела чертовски великолепно: ее длинные волосы были распущены, а кремовое платье выгодно подчеркивало шикарную фигуру. После первых родов она практически не изменилась, а вот вторая беременность сделала ее настоящей женщиной – округлые бедра, высокая грудь и тонкая талия, которая, к счастью, осталась неизменной.
Катя сидела в кресле и кормила двухмесячного сына. Малыш причмокивал, а она его поучала:
– Не спеши, я никуда от тебя не денусь.
Женщина погладила лобик сына пальчиком и явно любовалась, улыбаясь.
Ее глаза загорелись, когда она увидела мужа.
– Арту-у-р! – произнесла она шепотом.
Славинскому вряд ли когда-нибудь надоест то, как она произносила его имя. В ее устах это была одновременно молитва и грех.
– Катюш, – не удержался Артур, – в этом платье ты выглядишь чертовски сексуально! Я уже представляю, как тебя сейчас будут фотографировать с твоими пирожными, а потом какой-то извращенец будет развлекаться, рассматривая твои снимки.
Она засмеялась:
– Людям интересна не я, а мои гениальные десерты!
Катя аккуратно встала и уложила сына в переноску.
– Вроде поел и заснул. Надеюсь, на час его хватит. Позови, пожалуйста, няню, и можно идти в холл, там, наверное, уже и пресса готова, и твои любимые фотографы, которых ты созвал со всей Москвы.
– Твоя пекарня завтра станет известной на всю столицу! – подмигнул ей Артур. – Ты готова к такой славе?
Она потянула его за галстук:
– Мне главное – другое. И ты знаешь, о чем я говорю!
– Понятия не имею, – Славинский засмеялся и покачал головой.
– Для меня самое главное, чтобы мой законный муж был одержим мною и любил до умопомрачения!
– Ну вот. Зачем тебе сумасшедший муж? – продолжил веселиться Артур, обнял жену за талию и притянул к себе.
Прикоснувшись к ее губам, он размазал поцелуем помаду.
– Моя, пусть все эти репортеры знают!
Она поднесла руку к его лицу и коснулась щеки.
– Зачем мне кто-то, если у меня есть ты?
Ее глаза были наполнены в равной степени любовью и нежностью.
Славинский до сих пор не мог поверить, что заполучил эту прекрасную женщину в жены. Она каждый день заставляла его чувствовать себя чертовым королем, и он не мог стереть улыбку с лица, когда целовал ее.
– Я буду стоять у входа и контролировать каждого!
Он сделал шаг от нее, но Катя схватила мужа за руку и потянула обратно. Смеясь, она поцеловала его и резко оттолкнула.
Да, это чертова одержимость. Просто оставить ее на несколько мгновений было больно.
– Я за няней, – прошептал Артур, вышел и вскоре вернулся с женщиной, которая присматривала за новорожденным.
Катя под руку с мужем направились в просторный холл, где все собрались, чтобы поздравить ее с открытием пекарни, которую назвали так же – «Пряник», но на лестнице им перегородила дорогу Злата, и, закатив глаза, спросила:
– Именно сейчас вам надо было целоваться, да? – она вытерла след губной помады со щеки матери и указала рукой на младшую сестру в другой части холла, – долго еще за ней смотреть?
– Полчасика, – Катя сложила руки как при молитве.
– Вот почему вы эту малышню дома не оставили? – продолжала возмущаться дочка.
– Для семейных фотографий! А будешь продолжать ныть – третью ляльку сделаем! – заявил Артур и подмигнул жене.
– О Боже, только не это! Я обещаю чистить свою обувь, застилать постель и готовить тебе по утрам кофе! – теперь уже Злата сложила руки как при молитве и жалобно посмотрела на отца.
– Видишь? – гордо подняв подбородок, спросил Артур у жены. – А ты говоришь, я не умею воздействовать на детей!
Катя легонько толкнула мужа:
– Ты невыносим!
– Но ты меня и такого любишь, да? – с укором посмотрел на жену Славинский.
– О, нет, опять эти разговоры о любви! – скривилась Злата. – Пойду-ка я за мелкой лучше посмотрю.
– Видала? – уже засмеялся Артур. – Давно говорю, мне пора менять фамилию на Макаренко! Кстати, как насчет третьей ляльки? Я не шучу.
Катя ошарашенно уставилась на него и выдала:
– Так, пойду-ка я лучше с моими десертами пофотографируюсь.
– Смотри не залети от них, – прошептал ей на ухо Артур.
– Славинский, ты невыносим!
– Но ты меня и такого любишь, да?
Катя, в точности как дочь, закатила глаза и, улыбаясь, пошла в холл, где ее ожидали слава и почет.
Ее мужу оставалось только одно – любить и восхищаться своей женой. Что он, в общем-то, с удовольствием и делал!
