стражей. В момент прощания он спросил:
— Не правда ли, господин Анселен, Тулуза не сравнима ни с чем?
— Без сомнения, господин граф, это самый богатый и благородный двор.
— Однако вы, кажется, чем-то опечалены? Позвольте узнать, чем же?
— Тем, что никто из всей этой богатой публики не захотел отбыть с нами за море.
Улыбка исчезла с лица графа.
— Тулуза послала многих своих уроженцев в Святую Землю, разве вы не знаете этого? Мой предок помогал Годфруа Бульонскому при завоевании Иерусалима; он должен был стать королем. Теперь другим предстоит обеспечивать смену.
Этот довод сбил Анселена с толку. Он не знал что ответить.
— Но вы, — продолжал Раймон, — можете найти себе подкрепление по дороге. Я знаю, что один из моих виконтов спит и видит во сне Иерусалим. Это Жофре де Минерв. Навестите его от моего имени. Скажите ему, что я с удовольствием приму его фьеф под свое покровительство, если он решится следовать за вами.
— Где эта его Минерва, государь мой?
— Люди стражи проводят вас туда.
12
АНСЕЛЕН СОКРУШАЕТСЯ
Без задержки, через Кастры, Лодев, Сент-Гилем-ле-Дезер мы скоро достигли этой самой Минервы.
— Это бесполезно и нечестно, — говорили каши тамплиеры, к которым присоединились многие из их тулузских братьев. — Мы отклоняемся от Марселя из-за пустяков, разве только для того, чтобы потакать вашим причудам!
Анселен же настаивал на том, что убедит Жофре Минервского:
— Дорогие братья, — отвечал он, — не лишайте меня этой заслуги. Владелец Минервы слывет доблестным воином с твердым характером. Если он сомневается, дело наполовину выиграно… Лесное сражение обескровило наш отряд. В каком виде предстанем мы перед королем Бодуэном: «Ваше величество, вот люди Франции!» — А сколько их?
— Анселен, вы боитесь, что нам не хватит кораблей в гавани, и вы же сами задерживаете нас.
— Гио, я прав. Чем больше нас будет в Марселе, тем легче мы погрузимся. Ради кучки наших людей не снарядят целый корабль. С отрядом же Жофре де Минерва — иное дело!..
Мы снова уступили ему. Наверное, эта благодатная страна смягчила наши души. Какое воодушевление охватывало нас под этим небом цвета ириса, пропитанного солнцем! Растянувшись цепочкой, мы двигались мимо обсыпанных пыльцой олив, светлых утесов, под нескончаемое стрекотание стрекоз. Холмы были густо-синего цвета, а земля, дороги, деревни были окрашены в медовые тона, отдавали потемневшим золотом…
Укрепление Минервы было почти мавританским на вид, со своим узким донжоном, вздымавшимся над холмами. Два почти пересохших потока, протекавших по дну головокружительных ущелий, огибали плоскогорье в форме сердца, служившее основанием постройке. Обороне служили не только эти препятствия и сторожевые башни — каждый дом в округе представлял из себя настоящую крепость. Внизу, на равнине возделывались поля и оливковые рощи. Среди кипарисов по склонам холма поднимались ровные ряды виноградников. Никакое другое место во Франции не напоминало столь живо природу Иудеи. Даже церковь, беспримерной древности, была похожа на одно из восточных святилищ. Жофре де Минерв отнюдь не отличался оливковым цветом лица и напомаженной прической герцога Тулузского. Напротив, у него была светлая борода и голубые глаза северянина. Это показалось нам обнадеживающим. В своей одежде он не признавал украшений; походка его была решительной, речь — как у воина. Жители Минервы не были с ним запанибрата: они по-настоящему любили его. Здесь не было ассамблей, ограничивавших его власть; виконт был полновластным хозяином своей земли, но не ее тираном. Когда Анселен передал ему слова графа Тулузского, он не стал прибегать к уловкам:
— Да, это так, — отвечал он. — Я давно и искренне мечтаю нашить крест на мои одежды. Увы! Это означало бы предать мои земли на откуп и разграбление дорогим соседям, Тренсавелям Каркассонским и баронам де Ластур.
— Граф Раймонд взял бы их под свое покровительство.
— Как раз этого я боюсь больше всего! Он воспользуется моим отсутствием и наложит на мои владения свою лапу. Он, несомненно, превратит в свою собственность земли, зависящие от него лишь формально. В тяжелый час я готов служить Тулузе, но только добровольно: я ненавижу двуличие ее двора.
— Господин виконт, — настаивал добрый Анселен, ничего не смысливший в этих тонкостях. — Нет на свете силы, способной противостоять церкви, ее проклятию, рано или поздно настигающему виновного. Если кто-то — будь то граф Раймон Тулузский или один из ваших соседей — завладеет Минервой в ваше отсутствие, он будет отлучен от церкви! Вы забываете, что над земными владыками стоят епископы.
— Господин Анселен, вы незнакомы с церковью наших краев. Наши епископы не проклинают тех, кто дает им привилегии! Порча напала на здешний клир… Поэтому, при всем желании ехать, я не могу себе этого позволить… Вы, вероятно, сурово осуждаете меня?
— Мне вас жаль. Ваше прирожденное великодушие разбилось о пустые хлопоты.
— А вы согласились бы потерять ваше состояние, отречься от своего народа?
— Сеньор виконт, я — всего лишь мелкий деревенский землевладелец; вокруг меня живут лишь землепашцы и лесорубы.
— Минерва была пожалована моим предкам самим Карлом Великим!
— Вы променяли любовь к Господу на клочок земли!
— Да, это так, господин Анселен. Но есть еще одна причина. Говорили ли вы когда-нибудь с людьми, именуемыми Совершенными, сектантами новой религии?
— Нет, конечно.
— Сделайте это, и вы увидите, какая угроза нависла над нашим краем. Вы поймете тогда, что однажды здесь вспыхнет война. Эти люди в черном найдут для нее повод. Продажность епископов облегчает им задачу. На самом деле они завидуют нашей роскоши, нашему времяпрепровождению, нашим непомерным богатствам. Все это будет разрушено! Увы, наши войска таковы, что мы не можем надеяться на победу.
— В таком случае бросьте все.
— Я остаюсь. К своему сожалению и разочарованию. Я заключил договор с народом Минервы… Если я приму крест, кто пойдет за мной, кроме рыцарей и наемников? Сердца также поражены болезнью… Посмотрите на опустевшую церковь и на причт, живущий там украдкой, несмотря на мою защиту, и вы поймете все, господин Анселен…
Все было так, как он говорил. Мы были окружены Совершенными. Они говорили с нами беззлобно, даже с подчеркнутой мягкостью, и начали с того, что поздравили нас с утратой имущества и с походом за море, восхитились тем, что мы предпочли тяготы странствия мирному существованию у своего очага:
— Чему же поклонитесь вы на Голгофе, разве что пустой видимости? Что означает ваш Гроб Господень, ведь Иисус не ведал телесной смерти, будучи божеством и имевшим лишь телесную сущность? Узнайте нашу веру…
Понадобился отряд стражников, дабы сопроводить нас до городских ворот. Анселен повесил голову, слыша со всех сторон
