да? В медицинском институте?
– Ну да…
– А почему тогда выглядишь как чумичка? Вон в институтах как все девки хорошо одеваются, я же знаю! Давай я тебе по-быстрому сошью что-нибудь, хочешь?
– Нет, не надо. Все равно у меня на ткань денег нет. Из тех, что вы дадите мне за комнату, я долг по коммуналке заплачу. А то боюсь, вдруг свет и воду отключат.
– Да не надо ткани… Давай я тебе обновку из чего-нибудь перекрою! Из мамкиного платья какого-нибудь!
– Нет, не хочу… Тем более из маминого платья…
– А из чего можно? Давай глянем, что у тебя есть? Где шкаф-то с одеждой? Не вижу…
– Он там, в спальне…
Пока Света внимательно изучала содержимое шкафа, Оля смотрела на нее с веселым интересом – надо же, деловая какая… И ведь эту доброжелательную простоту не назовешь наглостью, и даже навязчивостью не назовешь! Наоборот… Стоишь рядом и греешься от этого тепла, от этого желания помочь, от этого напора доброты и сочувствия… И даже за «чумичку» было не обидно. Что уж есть, то есть, наверное.
– О! А это что? – заинтересованно произнесла Света. – Глянь-ка…
– Это папин костюм. Выходной.
– Какая ткань классная… Видно, что дорогая… О! А это же твидовый пиджак, смотри! Давай я на тебя все это перекрою, а? Не бойся, я сумею… Сейчас только мерки сниму!
– Нет, нет… Это же папины вещи… Ты что… – испуганно отступила она от шкафа. – Нет, не надо!
– Да почему? Ты ж любила отца, наверное? Вон с каким придыханием говоришь – папины вещи… Скажи – любила?
– Да… Очень…
– Так считай, эти отцовы вещи тебе же и помогать будут… Оберегать… Одежда же долго хранит дух и энергию того, кто ее носил. Я это точно знаю. Вот ты и будешь вроде как рядом с отцом, чувствовать его будешь. Вот увидишь, и сил для жизни сразу прибавится…
– Ты думаешь?
– Я не думаю. Я знаю. Давай, вставай прямо, я мерки сниму… И подстричь бы тебя не мешало по-модному…
– А ты по совместительству и парикмахер тоже?
– Да. Я все умею. Мамка меня всегда этому учила – зачем деньги платить за то, что можешь сделать сама? И даже лучше сделать?
– Сама-то себя не стрижешь…
– Так у меня волосы длинные, я их в красивый узел укладываю. А у тебя на голове бог знает что. Но я уже вижу, какая стрижка тебе пойдет… Сейчас все изладим, не боись… Еще сама себя не узнаешь!
И впрямь не узнала. Но в зеркале самой себе понравилась. Даже лицо каким-то другим стало… А уж как Света перекроила-перешила папины вещи, тут и слов не было! Костюмчик сидел как влитой. И твидовый пиджак тоже. Света оценила все зорким глазом, подняла палец вверх, проговорила деловито:
– Так, хорошо… Но не хватает чего-то… Щас, погоди, я свой ремень принесу!
Метнулась куда-то, притащила широкий кожаный ремень:
– Надевай! Это тебе, дарю!
– Да не, не надо… – попыталась отказаться она. – Я же маленькая, мне в талии утягиваться не идет…
– Да ладно! Знаешь, как моя бабка говорила? Мол, ты идешь, и оно пойдет! Надевай!
Она послушно застегнула на талии ремень, посмотрела на Свету. Лицо у той было очень довольное. И голос был тоже довольный:
– Класс! Отлично выглядишь! На человека стала похожа! Студентки в твоем институте просто упадут от зависти! И студенты тоже, само собой. У тебя с этим делом как вообще? Нравится кто-нибудь?
Она засмеялась – таким странным показался ей этот вопрос! Да ей даже перекусить бывает некогда, не то что по сторонам посмотреть… А если выпадает минутка перерыва между лекциями, то ее лучше употребить на летучий сон, чтобы уж совсем от усталости не упасть… Правда, на дежурстве тоже можно вздремнуть иногда, и это уже счастье. А уж когда дома, в своей постели… Пять-шесть часов сна – небывалая роскошь!
Она потом долго носила перешитые на нее папины вещи, пока ткань совсем не истончилась. И Света оказалась права – такое все время было чувство, что папа рядом… И жить с этим чувством было гораздо легче. Спокойнее, увереннее. Будто он говорил – молодец, Олюшка, горжусь тобой! Вперед, Олюшка, только вперед! Все у тебя получится!
А Света потом еще и папины рубашки для нее перешила, и пальто… А брать за работу деньги отказалась категорически:
– Ты и так с нас за комнату мало берешь, ты что! Убери свои деньги, не возникай! Иди лучше борща поешь! Я и пирогов еще напекла… У меня отличные пироги получаются, бабка всем секретам обучила! И тесто я сама завожу, магазинному не доверяю. Ешь, ешь, наворачивай… Я и с собой тебе заверну, на дежурстве перекусишь…
Оля вздохнула, улыбнулась. Как хорошо, что они с ребятами дружбы с годами не растеряли. Правда, встречались редко, только так – на днях рождения друг у друга. И они с Палом занятыми людьми были, и Света с Игорем большим потомством обзавелись – аж четверых родили. Двое мальчишек и две девчонки. Младшенькой недавно годик исполнился. Когда им встречаться-то?
Так глубоко задумалась, что не услышала, как пришел на кухню Павел. Вздрогнула, когда он обнял ее за плечи, коснулся губами шеи. Но тут же потянулась в его объятиях кошкой, только что не замурлыкала от счастья. Потом спохватилась – чего ж они… Гости скоро нагрянут, а еще ничего не готово!
– Из ресторана звонили, через пятнадцать минут заказ привезут… – быстро проговорил Павел, почувствовав ее озабоченность. – Все успеем, не переживай!
– Ладно… И что, влетело тебе от Алиски, да?
– Ага, влетело. По первое число. Все-таки странная она, твоя Алиска…
– Не моя, а наша. Пора бы уже привыкнуть. И вообще, мне кажется, Паш, что она к тебе неровно дышит…
– Да. Это точно. У меня от этих неровностей скоро будет срыв на нервной почве, – со смехом согласился Павел. – И придется тебе меня лечить, бедного.
– И ничего, и вылечу… Помоги-ка мне лучше большое блюдо из шкафа достать, я не дотягиваюсь…
Успели накрыть столы аккурат к приезду гостей. Сначала приехали Олины коллеги – врачи и медсестры во главе с главврачом Владленом Марковичем. Он шел, протянув к ней руки:
– Оленька, дорогая, дай я тебя первым облобызаю… А мы решили всем табором заявиться! Танечкин муж водителем маршрутки работает, и он нас всех по всему городу ездил собирал… Между прочим, в свой выходной! И на служебном транспорте!
– Ой, а где же он? Танечка, где твой Саша?
– Да уехал уже… – махнула рукой медсестра Танечка. – Все равно бы
