Меркадье расхаживал из угла в угол палатки, нервно покусывая верхнюю губу. Лекарь решил попытаться спасти короля в последний раз, используя то, что Меркадье немного отвлекся…
Он раскрыл рану и чистой корпией промокнул её глубину, насколько позволяло отверстие. Затем, Шарль аккуратно вынул из кармана несколько листов подорожника, ополоснул их горячей водой, порезал ножом и запихнул в полуоткрытую рану. Король застонал. Шарль на мгновение почувствовал, как его пальцы наткнулись на осколок кости или стрелы, находившийся в самой глубине раны. Врач переборол человека. Шарль попробовал тонким кинжалом извлечь осколок из раны.
– Что ты там ковыряешься, паскудник? – рявкнул из-за спины голос Меркадье.
– Ничего… – ответил лекарь, убрал нож и в душе своей махнул рукой на короля. Он незаметно всунул листья подорожника поверх раны и стал мотать корпию.
– Туже мотай, урод! – Не унимался Меркадье.
Лекарь, скрипя сердцем, туго замотал рану и стал складывать свои нехитрые медицинские инструменты.
– Собрал свои пожитки?
– Да, сеньор…
– Тогда проваливай отсюда… собака!
Лекарь схватил в охапку своё хозяйство и посеменил к выходу. Его взгляд наткнулся на пристальный взор глаз монаха, молившегося тихонько в уголке.
– Два или три дня… – шепнул лекарь и выбежал, оставив монаха наедине с королем и Меркадье…
В ночь с 25 на 26 марта 1199 года внезапно загорелся большой вяз, стоявший на излучине реки. Это был тот самый вяз, возле которого находился король Ришар, когда стрела Чезаре сразила его, неся мщение за зверски убитого брата. Один из арбалетчиков отряда Чезаре разбудил брата, сказав:
– Лев издыхает, Чезаре.
Чезаре открыл глаза, отошел ото сна и произнес:
– Слава Богу…– после чего снова забылся сном.
Арбалетчик, крепкий мужчина лет сорок пять от роду, седой с крупным и костистым черепом и жутким шрамом в половину лица, пожал плечами и побрел к своей кровати, чтобы поспать после дежурства…
Лекарь Шарль понял, что ему уже не спасти жизнь короля. Надо было спасать свою жизнь. Он прекрасно знал, как скор на расправу Меркадье, поэтому решил незаметно убраться из лагеря, пока была ночь и возможность. Шарль сложил свои вещички, спрятал на груди небольшой кожаный кошель, туго набитый золотом. Тихо крадясь в тени палаток, Шарль пробирался в сторону близ лежащей рощицы…
– Брат мой… – внезапно раздался за спиной лекаря голос монаха-бенедиктинца.
Шарль обернулся. Это был брат Ансельм, который молился в палатке короля.
– Что заставляет тебя, раб божий, словно вору красться в темноте? Открой мне свою душу, облегчи свои страдания, – затянул монах свою заунывную речь.
Шарль хотел, было, отнекиваться, но, подумав, решил исповедаться, чтобы облегчить свою душу.
Монах согласился незаметно провести его из лагеря, но, с условием, что Шарль покается пред ним о своих деяниях…
Лекарь раскаивался во всем. Во всех своих грехах по насильственному прекращению родов у маркитанток и проституток, следовавших за отрядом Меркадье, о других своих врачебных и человеческих грехах. Монах молча кивал головой и оживился только тогда, когда исповедь зашла о короле Ришаре. Монах несколько раз деликатно переспросил у лекаря, действительно ли королю Ришару осталось жить несколько дней и какие еще есть шансы на спасение. Услышав слова лекаря:
– Только воля Божья спасет душу короля, – монах, как бы, успокоился и практически потерял интерес к исповеди несчастного лекаря. Брат Ансельм перекрестил его со словами:
– Беги отсюда, раб божий Шарль…
Лекарь побежал в черноту ночного леса, не разбирая дороги. Он бродил несколько дней, оголодал и только к концу недели вышел на развилку двух дорог. Мимо проезжала телега и крестьянин, везущий молоко на рынок.
– Где я, добрый человек? – Робко спросил дрожащим голосом лекарь Шарль.
– На развилке. Вот, – крестьянин указал рукой, – Крест святого Жака-Отшельника. Прямо, в одном лье – Бурж. Королевский город.
– Довези за денье. – Сказал лекарь, протягивая грязную серебряную монетку крестьянину.
– Садись, если не шутишь. – Безразлично сказал крестьянин, указывая на место возле себя…
ГЛАВА XXIII Смерть Короля
«Исповедав» лекаря Шарля, монах-бенедиктинец брат Ансельм, он же – Жиль де Ферран, третий сын королевского рыцаря Шарля де Феррана, агент тайной службы Его величества короля Франции, решил не доверять словам и, рискуя своей жизнью, проверить и лично убедиться в точности диагноза и неотвратимости смерти Ришара Кёрдельон.
Монах незаметно вернулся в лагерь и, также незаметно проник в палатку короля, где лежал больной и умирающий король. Брат Ансельм немного разбирался в боевых ранениях и последствиях, которые они могут вызвать у раненого воина.
Меркадье отлучился за вином и девками, которыми он решил «попотчевать» выздоровление своего хозяина, надеясь, что вино и плотские утехи, невзирая на Страстную Пятницу, помогут вернуть силу и энергию его раненому повелителю.
Монах аккуратно и осторожно, чтобы не разбудить раненого короля, приоткрыл покрывало и всмотрелся в руку, которая была туго перебинтована в районе плеча и грудной клетки Ришара.
Рука была бледная, какого-то неприятного и неживого серо-синеватого цвета. На ней стали отчетливо проступать бронзоватые пятнышки участков, пораженных гангреной. Это была гангрена.
Сомнений не было.
Монах посмотрел на грудь короля и увидел точно такие же, но, пока еще мелкие пятна на ней.
Он кивнул: «Лекарь был прав… гангрена. Два, максимум четыре дня…» – подвел итог лже-монах…
Он осторожно закрыл покрывало и, также тихо и незаметно, покинул палатку. Ансельм нашел второго священника, выдающего себя за брата Бернара, и, отведя его в относительно тихое место лагеря, произнес:
– Брат Бернар. Или, как там тебя? В общем, это сейчас неважно.
«Брат Бернар» попытался вытащить из-под сутаны кинжал, но железная хватка руки Ансельма дала ему понять, что лучше дослушать:
– Я знаю, что ты – не монах. Я прекрасно знаю латынь, а твоя «тарабарщина» лишь отдаленно напоминает её. Я видел, как ты словно заправский помощник стрелка-снайпера, в чем я не сомневаюсь, ставил вешки для поправки прицела при стрельбе, чтобы грамотно учитывать скорость и направление ветра и не промахнуться.
«Брат Бернар» кивнул головой:
