он просто млел от удовольствия, изрыгая из себя, как вулкан лаву, резкие выражения.
Внезапно Леонид встал и выключил на середине телевизор. Затем сел в кресло.
— Что ты хочешь мне сказать? — спросил я.
— Это хуже, чем я ожидал. А я ожидал, что будет плохо.
— Черт с ним, меня сейчас беспокоит другое. Вот чего я не понимаю, так это почему не взяли Саида Бицоева. — проговорил я. — Ведь к нему подошли совсем близко. Помнишь, какую огромную работу проделали мы с тобой и другие ребята, отследили все его пути перемещения. Мышеловка должна была захлопнуться. Не находишь, что это странно?
Саид Бицоев являлся руководителем или, как называла себя эта братия, эмиром террористического подполья на юге России. Он считался вдохновителем и организатором большинства террористических актов. Охота на него шла несколько лет и, наконец, мы приблизились к нему почти вплотную. Но вот что последовало дальше, было для нас неизвестно. Как раз в это время мы с Леонидом покинули органы. Однако то, что он был не схвачен, не вызывало сомнений, в противном случае об этом было бы раструблено по всей стране. А никаких сообщений так и не появилось.
— Не исключено, что в последний момент он сумел ускользнуть. В этом он спец, — неохотно произнес Леонид. — Но где уверенность, что сегодняшние события — дело его рук. Может быть, появился кто-то другой, свежеиспеченный, и он оттеснил Бицоева. Желающих занять это хлебное место всегда было немало. Ведь через руки эмира идут большие финансовые потоки.
— Может ты и прав, — согласился я.
— Прав, не прав, какое это имеет к нам отношение, у нас совсем другие дела. Есть одна, хорошо известная тебе организация, которая и должна все это выяснить и принять соответствующие меры. Пусть она этим и занимается. Надеюсь, ты не забыл, что мы там больше зарплату не получаем. А наши доходы зависят от того, как мы справимся с избранием Перегудова и его братвы. Ты меня понял?
Леонид замолчал и посмотрел на меня. На его лице я заметил все то же самое недовольное выражение. Этот разговор ему был не слишком приятен. Я понимал, его, я испытывал близкие чувства. Но что делать, если события не спрашивают нас и диктуют свой сценарий развития ситуации.
— Да, наши доходы зависят именно от этого. И мы сделаем все от нас зависящее, чтобы их получить. Так что не о чем волноваться.
С Перегудовым и его командой мы встретились только вечером. Где он пропадал, после своего эфира, нам было неизвестно. Я вообще заметил за ним эту особенность — таинственно исчезать на какое-то время.
Я уже сам хотел идти его искать, как в мой номер постучали. Я открыл и увидел Дианова. Он радостно улыбался.
— Вас приглашает на ужин в ресторан генерал, — сообщил он, не сгоняя с лица улыбку, словно бы она ему была положена по протоколу.
— Вы чему-то очень рады? — спросил я.
— Выступление генерала по телевидению вызвало большой резонанс. Об этом нам только что сообщили знающие люди. Они считают, что завтра на митинг соберется полгорода.
Я внимательно посмотрел на него. Неужели он всерьез это говорит? Полгорода — это несколько сотен тысяч человек. Такую аудиторию Перегудов еще ни разу не собирал. Эти люди во всем очень склонны к преувеличению.
Но я решил, что нет смысла вступать в дискуссию. Будет завтра, вот тогда и увидим, оправдается ли этот прогноз.
Когда мы вошли в ресторан, пир был в самом разгаре. Перегудов вальяжно сидел в окружение своих одновременно соратников и сотрапезников. На нескольких приставленных друг к другу столов едва размещались бутылки и закуски. Я мысленно прикинул, сколько все это может стоить, и эта ориентировочная сумма, должен признаться, произвела на меня сильное впечатление. Либо этот парень отчаянно блефует, пускает пыль в глаза, либо он располагает значительно большими средствами, чем я предполагал. В таком случае, где тот источник, откуда берет начало этот могучий финансовый поток?
— А вот и наши, уважаемые консультанты пожаловали! — воскликнул Перегудов, показывая нам на свободные стулья.
Я, Леонид и Сабов расселись за столом. Как руководителю, мне досталось почетное место рядом с самим Перегудовым.
— Ну, как я тебе по ящику? — спросил он меня.
— Хочу напомнить, мы так не договаривались, это был явный перебор.
— Я так и знал, что ты это скажешь, — довольно усмехнулся он. — А вот многим понравилось. Некоторые стояли на ушах. В наш штаб поступило уже десятки восторженных звонков.
— А скольким не понравилось. У нас тоже есть на этот счет информация. Если посчитать, останемся в минусе.
По-видимому, эта простая мысль до сего момента не приходила ему в голову, потому что Перегудов нахмурился.
— Я приобрел новых сторонников, а это всегда очень важно.
— Нам нужны не сторонники, а избиратели. А это две больших разницы. Первых всегда значительно меньше, чем вторых. Станете губернатором, вот тогда и набирайте себе сторонников. А сейчас надо с этим делом быть крайне осторожным. Вы понимаете, о чем я говорю?
Перегудов недовольно смотрел на меня, но не спешил с ответом. И это был уже хороший знак.
— Лады, консультант, признаю, ты в чем-то прав. Я кое-где перегнул палку. Зато не ошибся в тебе, ты мужик мозговитый. Напиши мне тезисы к моему выступлению на завтрашнем митинге. Нужно, чтобы остались бы довольными и те и эти.
Я подумал, что угодить всем — это, значит, не угодить никому. Но вслух эту мысль не озвучил. Придется попробовать что-нибудь придумать. Иначе его понесет туда, откуда нам уже не выбраться.
— Как тебе тут? — спросил он меня. — По-моему довольно засранный городишка. Даже не хочется тут губернаторствовать. Ты бывал в нем?
— Да, однажды. — Я не стал говорить, что мы с Леонидом провели тут в командировке почти месяц, изучая местную специфику. Правда, жили мы тогда на секретной квартире, а не в гостинице.
— А я родился почти в таком же. Нет, даже еще поганей. На нашей улице не было даже асфальта. Мы ходили после дождя по колено в грязной воде. А воду для питья набирали из единственной на весь квартал колонке. Иногда приходилось стоять целый час. Хорошо если летом, а если зимой, лютый мороз. Сколько же таких мерзких местечек в нашем отечестве. Когда мы однажды придем к власти, не здесь, а там, — показал он куда-то пальцем, — ликвидируем все эти болота за пару лет. Ты веришь мне, консультант?
Несколько мгновений я колебался: сказать ли правду или то, что жаждет услышать от меня мой собеседник?
— Не верю.
— Я
