этих отношений. Но в тот момент я весело направился за Эскиндером, который уверенно повел меня к своим подружкам…
…Пожалуй, об этом случае я вспомнил из-за того, что вокруг нас теперь мелькало множество женских фигур. Это тебе не Афганистан, где большинство женщин закутаны в чадру. Здесь же, даже пестрые восточные платья воспринимались просто как экзотика. К тому же, эти девушки не шарахались от мужчин, а нормально воспринимали наше присутствие рядом с ними. А мысль о московских барышнях, вообще согрела мою душу лучше всякого бальзама. Добравшись до ближайшей станции, наша рота распрощалась с боевыми товарищами и в полном составе, погрузившись на поезд, отправилась в столицу.
Прибыв на место назначения нас, распределили по казармам. Вообще-то это трудно было назвать казармой. Скорее это напоминало студенческую общагу. Комнаты на трех человек с санузлом и прихожей. В комнатах стояли койки, шкаф, стол со стульями. Только, в отличие от общаги, стены были заклеены уставными плакатами, а не вырезанными из запрещенных журналов картинками с голыми женщинами.
Я оказался в одной комнате с Каркаладзе и Покрышкиным. Они не возражали. Положение в роте у нас было одинаковое, а отношения между собой – очень даже хорошие. Кое-как, свалив вещи в угол, мы с Вано растянулись на кроватях. Покрышкин скрылся в ванной, там почти сразу зажурчала вода. Больше всего, мне сейчас хотелось как следует выспаться. В поезде я спать, почему-то, не мог. Не повезло мне и сейчас. Дверь приоткрылась и в комнату заглянул Ермоленко.
– Быстро приводи себя в порядок, и пойдем проветримся! – полупредложил – полуприказал майор.
Каркалыга встрепенулся на облюбованной им койке, сел и воскликнул:
– Правильно говоришь, товарищ майор!
– А ты тут причем? – удивился майор, – Я это Ивану сказал.
– Вах! – с сильным акцентом возмутился Каркаладзе, – А ми, что!? Нэ люди, да?!
– Ну, допустим, не люди, – сдерживая улыбку, съязвил майор.
– Вай! Дарагой! За слава не цепляйся! Да!? – и резко утратив акцент, добавил. – Мы с Покрышкиным с тобой!
Покрышкин согласно кивнул, выходя из ванной, и растирая мускулистые плечи полотенцем.
Майор еще раз критически осмотрел всю кампанию, и, ухмыльнувшись, ответил:
– Чтоб через пятнадцать минут были готовы, – и ушел к себе.
Мы, распотрошив брошенные баулы, радостно начали приводить себя в порядок. Когда майор, одетый в мягкий твидовый костюм цвета топленого молока, заглянул к нам, мы были уже готовы. Увидев учителя в штатском, я обалдел. На костюме не было ни одного острого угла, все было скруглено и отглажено. Казалось, он излучает тепло и мягкость. Майор в нем выглядел шикарным английским джентльменом. Не хватало только котелка и тросточки.
Каркаладзе с Покрышкиным были одеты немного проще, но костюмы на них сидели как влитые. Не смотря ни на что, один выглядел как гордый грузинский князь, второй походил на шляхетного пана. Я, в своей форме, смотрелся среди них, нет не как Бен Ладан, а как зверски ощипанный зеленый воробей. Все трое оглядели меня критическим взором и, наконец, майор изрек:
– Это что такое? Я же сказал, одеться прилично!
– Это парадно-выходная… – начал было я, но майор не дал договорить.
– Не смеши меня! Во-первых! Снять кроссовки, одеть ботинки! Это Москва, а не Кабул, здесь за неуставную форму можно и на губу залететь! Во-вторых! Деньги есть?
– Е-есть, – заикаясь, ответил я, судорожно сдирая с себя кроссовки и вытаскивая ботинки.
– Тогда так! Берем этого воробья в коробочку и летим в ЦУМ. И чем быстрее, тем лучше!
Каркаладзе с Покрышкиным понимающе кивнули и мы полетели. Весь путь занял приблизительно пятнадцать минут. За это время я наслушался шуточек о понимании смысла существования на всю оставшуюся жизнь. Наконец мы прибыли. Майор быстро затолкал меня в отдел мужской одежды, жестом подозвал явно знакомую продавщицу и, поздоровавшись, сказал:
– Зиночка, посмотри пожалуйста на этого морального урода и сделай из него, быстренько, человека.
Зина посмотрела на мою неординарную внешность и жалостливо вздохнула. Я сконфузился. За время службы я как-то отвык от реакции гражданского населения на альбиносов. Тут Зина, видимо что-то решив, потащила меня за собой в подсобку.
– Для таких как ты, у нас кое что есть! – сообщила она мне, бесцеремонно вертя меня в разные стороны и снимая мерки, непонятно откуда извлеченным сантиметром. – С импортом, конечно, напряженка, но регулярно завозят, так что заходи чуть попозже, подберем. А на первое время, вот вчера из Севастополя* привезли. Выбирай.
Пока я копался в костюмах, она унеслась куда-то. Костюмы Севастопольской фабрики, напомнили мне дом. На секунду мне показалось, что я в Симферополе*. Но ностальгия прошла так же быстро, как и пришла. Я увлекся. Наконец, я выбрал себе светло-бежевую тройку из натурального бостона. Цвет я выбрал, в какой-то мере подражая учителю, да и под мои волосы и кожу трудно что-либо найти. Был, правда, еще один светло-серый костюмчик, но выглядел он как-то крысовато, поэтому я решил его не брать. Тут вернулась Зина, в руках она держала несколько кульков. Глянув на мой выбор, она одобрительно кивнула и предложила померить рубашку.
Темно-синие шелковые рубашки сразу очаровали меня. Я взял все три.
– Отлично! Теперь галстук. Думаю, под цвет глаз мы его подбирать не будем.
С этим я, конечно, согласился. Первый галстук был светло-серого цвета с темными диагональными полосками. Второй, был тоже серым, но с явным розоватым оттенком. Для первого выхода я выбрал второй. Точку в моем преображении поставили шведские туфли светлого кофейного цвета.
Тут дверь открылась и в подсобку ввалился уставший ждать майор. Одобрительно оглядев меня с ног до головы, он удовлетворенно произнес:
– Ну, вот Ваня, теперь ты похож на переходную ступень от обезьяны к человеку.
От неожиданности я даже слегка обиделся.
– Ты не дуйся. Поживешь с мое, тогда человеком станешь. – Потом, обернувшись к продавщице, добавил. – Спасибо, Зиночка, сколько мы должны?
– Пятьсот, – ответила она.
У меня отвисла челюсть. Таких денег я отродясь в руках не держал. Я затравленно посмотрел на учителя. Ему легче было убить меня, чем заставить снять все, что я выбрал. К моему изумлению, майор, совершенно не удивившись, словно фокусник, достал пять сторублевых бумажек и передал их Зине.
– Через недельку зайдите, я вам, кое-что из импорта отложу. Мальчика надо
