Книга Встречи на полях - Мелисса Фергюсон

– А-а. – На губах Уилла играет едва заметная улыбка, и я знаю, что́ он прочел между строк. – Ясно. Что ж. Приятного обеда в…

– Донорском пункте, – отвечаю я.

– А-а, – повторяет Уилл и улыбается шире. – В донорском пункте. Как здорово.

Я почти слышу слова, которые он не стал произносить: «Да, Савви, приятного свидания с женихом твоей сестры в донорском пункте, ведь все это вполне логично».

Я чувствую, что Феррис снова положил руку мне на талию и подталкивает меня, но на этот раз не ведусь на чары его прикосновений. И не двигаюсь, как он того хочет, а стою на месте.

– Это семейная традиция, – быстро говорю я. – Мама, папа, сестра, я – мы все сдаем кровь каждые два месяца. Общаемся по душам, в то же время делая что-то полезное для окружающих, понимаешь? – По лицу Уилла я вижу, что мой ответ его не убедил, и добавляю непринужденным тоном: – Некоторые семьи вместе обедают, а Кейды сдают кровь. В общем, мне пора. Я сдам тебе отчет к шести. И… я правда считаю, что у рукописи Смита есть потенциал.

– Да, ну, это же твоя юрисдикция, так что мы доверимся тебе, – отвечает Уилл. Тон у него деловой, но уголки губ слегка приподнимаются.

Я чувствую, как моя шея покрывается красными пятнами, и приподнимаю шарф, чтобы прикрыть их. Прежде чем я успеваю придумать ответ, Уилл кивает в нашу сторону и разворачивается на каблуках.

Когда мы доходим до середины коридора, Феррис бормочет:

– Юрисдикция? Господи, Савви, что за напыщенный сноб пользуется словами вроде «юрисдикция»? Неудивительно, что тебя напрягают твои коллеги.

– О, взгляни на эту, дорогая. Знаю, мы все время думали о позолоченном фарфоре, но скажи, ведь декоративные кремовые тарелки будут прекрасно смотреться вместе с букетами из пионов?

Я сижу в самом дальнем кресле по левую сторону от длинного прохода и боковым зрением вижу, как мама неуклюже передает Оливии, расположившейся в соседнем кресле, ноутбук с кучей экселевских таблиц. Но внимание мое сосредоточено не на них, а на медсестре, которая стоит надо мной и прижимает палец к самой крупной зеленовато-голубой вене на сгибе моего локтя. Я сжимаю руку в кулак и чувствую покалывание в предплечье.

Как бы часто я ни сдавала кровь, мне все равно тревожно.

– Не забывайте, мои вены на самом деле маленькие, – быстро произношу я, как и каждый раз, когда попадаю в эту клинику. – Все всегда говорят, что они выглядят хорошо, а потом используют…

– Иглу-бабочку. Знаю, дорогая. – Медсестра, чьи волосы собраны в аккуратный хвост, улыбается, будто слышала это уже тысячу раз. По правде говоря, возможно, так и есть. И все равно воспоминание о том дне, когда три медсестры пытались вставить мне иглу по три раза в каждую руку, причитая: «Вена лопнет… Она лопнет… О нет, она лопнула», – слишком сильно впечаталось в мою память, чтобы я могла когда-либо об этом забыть.

Медсестра гладит меня по руке.

– Все будет в порядке. Просто сжимай мячик каждые десять секунд, а я скоро вернусь.

Я сильно сжимаю красный поролоновый мячик и мысленно завожу таймер.

Раз… Два… Три…

В отличие от мамы, папы, сестры и Ферриса, которые сидят в своих креслах с таким видом, будто загорают на пляже, мне всегда было тяжело сдавать кровь. У меня хронически низкое давление. Почти каждый раз, когда я сюда прихожу, медработники на всякий случай заставляют меня есть крекеры и пить колу перед началом процедуры. А когда им все-таки удается добраться до моей крови, она выходит неохотно и в два раза медленнее, чем у остальных. И, разумеется, не будем забывать о том, как однажды я упала в обморок.

Хотя меня все это не останавливает. Нет, я же Кейд. Мы просто договариваемся, что приедем на одной машине, для подстраховки.

– Как самочувствие, Савви? – кричит отец из другого конца помещения. Он в шутку надел гавайскую рубашку, как всегда в дни сдачи крови, и одной рукой тоже сжимает мячик, а в другой держит банку колы.

В этот момент ко мне возвращается медсестра, и меня охватывает тревога. Я улыбаюсь и показываю большой палец свободной руки, а папа приподнимает банку колы, чтобы меня подбодрить.

– Эй, Сав.

Глядя на огромную иглу, застывшую над моей кожей, я слышу голос Ферриса:

– Савви, посмотри на меня.

Я отрываю взгляд от своей руки и заставляю себя посмотреть на него, игнорируя глухой стук в груди. У него ласковые, полные жизни глаза. В отличие от меня, ведь с каждой секундой жизнь покидает мое тело.

– Помнишь, как мы устроили детективную вечеринку на Рождество? Все пошло не так с самого начала. Курица с пармезаном подгорела, в принтере закончились чернила для карточек персонажей, которые ты должна была всем раздать, и мы глупо поругались из-за моего костюма.

– Ты должен был одеться Сантой, Феррис, – говорю я, прищуриваясь, чтобы не смотреть на застывшую иглу. – Ты обещал, что будешь Сантой. По сути, это была главная роль.

Он улыбается шире.

– Что ты мне крикнула, когда вода выкипела из кастрюли?

Я вспоминаю слова, сказанные в тот вечер после колледжа, и слегка улыбаюсь. Неохотно произношу их вслух:

– Если ты не можешь притвориться развеселым Сантой, который вот-вот начнет убивать, то я вообще не знаю, что мы здесь делаем.

Я ощущаю болезненный укол и зажмуриваюсь.

Спустя секунду слышу звук отрываемой медицинской ленты и открываю глаза.

– Ну вот, – говорит медсестра и приклеивает иголку лентой к моей руке.

Я выдыхаю, кажется, впервые за минуту и поворачиваюсь к Феррису. Чувствую, как кровь приливает к щекам, что довольно забавно, поскольку в это же самое время она капает в пакет на весах, стоящих на полу.

К моему удивлению, выражение лица Ферриса изменилось. У него напряженный и задумчивый взгляд.

– Что случилось с теми друзьями?

– О, – произношу я, слегка опешив от такого поворота. Я пытаюсь вспомнить, кто именно тогда пришел. Нас было шестеро. Я точно это помню из-за списка персонажей: Санта-нарцисс, выгоревшая миссис Клаус, Рудольф, у которого кризис среднего возраста, ревнивый Дэшер, шаловливый эльф и одинокий снеговик, безответно влюбленный в миссис Клаус. Я знаю, что в нашей компании были Фарра и Майкл, потому что тогда мы были неразлучны. – Не знаю. Наверное, мы просто… отдалились друг от друга.

– Это так странно, – замечает Феррис. – Сначала вы всё делаете вместе, а потом… – Он пожимает плечами.

Я стискиваю мячик в руке. Действительно странно, что так бывает. Мы с Фаррой до сих пор живем в одном городе. После выпускного мы какое-то время оставались на связи, но потом все наше время стала занимать работа, мы завели там друзей и целый год писали друг другу, что надо обязательно встретиться и попить кофе, добавляя кучу сердечек, но недостаточно настойчиво.

– Наверное, мы просто завели новых друзей. Я начала больше общаться с Лайлой. Ты сблизился с парнями на работе. Думаю, в течение жизни мы находим «своих людей». – Я вспоминаю подходящую для этого момента фразу, которую любит повторять Лайла: – В итоге мы встречаем родственные души.

Но Ферриса не убедили мои слова, и он сидит с таким видом, как будто вообще с ними не согласен. Он погрузился в раздумья и выглядит почти что угрюмым, а я жду, когда он соберется с мыслями и ответит. Его что-то беспокоит.

– Смотри, Феррис. – Оливия щелкает пальцами. – Мама говорит, что мы сэкономим десять центов за одну десятую квадратного метра скатерти, если возьмем их напрокат в «Волшебных праздниках».

Вместо того чтобы продолжить беседу со мной, Феррис оказывается втянут в разговор о свадьбе, и они с мамой и Оливией передают по кругу ноутбук. Какое-то время я смотрю фильм «Холмарка» по телевизору на стене напротив, сжимаю большой красный мячик и пытаюсь понять, что происходит на экране, читая по губам актеров, потому как звук убавлен почти до нуля. Но в итоге даже высокая блондинка и ее проблемы с магазином свечей не могут удержать мое внимание, и мои мысли