и твердо решил, что подводить итоги сейчас, пожалуй, слишком рано. Самая долгая часть пути еще впереди, поэтому сначала доберемся в крепость, а потом и стану думать, насколько удачным вышел этот поход.
*2* Перепись стрелков и пикинеров Сент-Апполинарской роты(к утру третьего дня после начала похода, на 8 мая)
3 — лейтенант Теодорих дю Ромпар, оруженосец и слуга (7 лошадей)
4 — лейтенант Жан де Шатонёф, оруженосец, двое слуг (10 лошадей)
67 арбалетчиков
76 аркебузиров
90 кулевринеров (как обладатели самого тяжелого оружия, их сотня почти целиком двигалась на лодках)
98 пикинеров (на время пути — с алебардами)
114 стрелков из большого английского лука (одна из двух «сотен» — 78 человек — конные)
24 — лодочника из Сен-Марка при 23 лодках
65 — обозники, при 32 телегах с 94 лошадьми
= 541 человек при 189 лошадях и 23 лодках
(из реестра Сент-Апполинарской роты года 1402-го)
«…А если не доберемся, ну так одной проблемой меньше…» — хмыкнул я про себя.
Да, вместе с наемными возчиками и лодочниками нас получалось больше полутысячи, но даже такая толпа вооруженных людей, к сожалению, не гарантировала успеха предприятия. Путешествовать — пусть и в столь многочисленной компании — все равно было опасно.
А чисто практически — еще и очень непросто. Европа сейчас фактически переживала свои вторые «темные века».
Действительно, как и после падения Римской империи жизнь региона сжалась до небольших пятен полей вокруг редких поселений. Как и тысячу лет до того, многие из них не насчитывали и полусотни жителей, а чужаков — на своих расчищенных островках среди заросшего лесами континента — видели реже, чем ангелов. Обычно не чаще раза в жизни.
Из-за густых лесов реки были куда полноводнее, чем до катастрофы, и куда активнее использовались, но зато разветвленная сеть дорог ужалась до одного — редко двух слабо протоптанных направлений, через густые чащобы. Если была возможность, все старались перевозить по воде, но добыть суда на весь караван, к сожалению, оказалось слишком дорого, да и просто неоткуда…
Да, в первые два дня нам удавалось проходить ежедневно не меньше 25–30 км, но это лишь благодаря тому, что отряд двигался по сравнительно обжитой части Бургундии. Дальше рассчитывать на такой темп было бы наивно. Оставшиеся 80–90 км пути, по словам проводника, предстояло преодолеть не быстрее чем за 6–7 дней.
«…И это если ничего не случится, конечно…» — спокойно сообщил он накануне во время ужина, правда, так же равнодушно трижды перекрестившись, после чего еще и — на всякий случай — суеверно метнув щепотку соли через левое плечо.
И да — кстати — полный «пехотный» состав роты герцогские вербовщики так и не собрали, да и комплектовали они ее по довольно забавному (если на первый взгляд), принципу, отчего первое время я смотрел на все это в немалом обалдение.
Всех кого можно было описать максимально емким и доходчивым словом «шваль» свели в отряды с самым современным и дорогим оружием. Тех что получше — в кулевринеры, а худших среди и без того отбросов — вооружили аркебузами и арбалетами…
Логика, как ни странно, в этом была и, я ее даже понял со временем…почти без пояснений. Но все равно одолевало ощущение какого-то сумасшедшего дома.
«Секрет» их подхода был в том, что более дорогие ружья и арбалеты мог освоить даже имбецил какой-нибудь, а вот стрелять из большого так называемого «английского» лука — нужно было учиться с детства.
Из-за этого две счетные «сотни» лучников в итоге у меня получились самыми неукомплектованные, хоть из них и практически не бежали. Именно поэтому сейчас все мы и сомневались, что пропавшие стрелки сбежали.
Могли, конечно, и передумать, но очень уж вряд ли…
* * *
Шевалье Жан де Шатонёф, 19-летний лейтенант пикинеров, после нашего откровенного разговора — три недели назад в сент-апполинарском арсенале — вел себя довольно ровно и, можно даже сказать дружески. Вежливость его не была приторной, или тем более — издевательской, но в целом — между нами чувствовалась некая дистанция. Не строгая, но вполне определенная.
Из-за этого, когда доходило до личного времени — ужин, кружка вина перед сном и всякое прочее — мы не особо скажем так, навязывались друг другу и больше проводили времени в компании солдат или слуг.
Да, мне же пришлось найти себе молодого парня-оруженосца и нанять молчаливого мужика лет 40–45, как личного слугу. Парня мне посоветовал Вальдемар еще перед отъездом, а в слуги пристроился еще один из знакомых общительного кутилье.
В благодарность перед отъездом я ему закатил очередной пир в трактире «Ягненок» и передал кошель с пятью флоринами.
К тому моменту я уже знал: в обычных ротах, такие как он, зарабатывают 10 ливров в месяц (ливр каждые три дня), в гвардии кутилье — мог рассчитывать ежемесячно на 15 ливров (пол ливра в день). А пять золотых флоринов — это 250 ливров серебром, его доход почти за полтора года.
Так что, не удержавшись и украдкой заглянув в кошель, он поддал, и потом пафосно благодарил меня почти весь вечер. Под конец я даже немного пожалел, что не рассчитался чуть позже…
…В общем, чтобы устроить очередной совет, за господином лейтенантом пришлось посылать. Судя по несколько всклокоченному виду месье Шатонёф кемарил, когда его пригласили ко мне, поэтому я Жану не просто кивнул, а максимально доброжелательно улыбнулся и даже гостеприимно показал куда сесть, будто он мог забыть, как у нас проходят «производственные летучки».
«…Ох уж та политика. Так все вроде на месте…»
Собрались и впрямь все — я, де Шатонёф, проводник, толстяк от обозников и лодочников, ну и семеро старших десятников, из которых шестеро — командиры сотен, и последний — мой помощник и неформальный начштаба.
Кивнув именно помощнику, дождался, пока он развернет приобретенную накануне похода карту, и перевел взгляд на нашего носатого проводника. Полчаса назад мы с ним уже немного попланировались, поэтому балагур был готов к этому разговору:
— Ваши Милости, господа! — в отличие от предыдущего раза, поприветствовал он всех, а не только благородных; непривычная роль публичного докладчика мужику, безусловно, нравилась, и оттого он немного волновался. — Ближайшие два дня мы будем идти, вдоль Сены. Разделяться не нужно будет, а вот потом предстоит преодолевать участок, который пересекать нужно непременно днем, и посуху вдоль речки пути нет. И да — именно днем, потому как иначе можем и не суметь вовсе… пересечь то есть…
— А что там такое? — загалдели куда быстрее освоившиеся десятники.
— Там охотничьи угодья твари, в наших местах именуемой «лошалуа», — проводник ненадолго впал
