попросила я слабым голосом на октаву выше обычного. — Пожалуйста, не делай этого…
— Твой запах пьянит меня, — мучительно простонал Шед и с жадностью вдохнул. Его объятия стали крепче, напоминая стальной капкан, а я, парализованная ужасом, не могла даже крикнуть. Да и кто бы прибежал мне на помощь?
«Вот и все», — мелькнула мысль, наверное, последняя в моей жизни, когда я слегка повернула голову и увидела блестящие увеличенные клыки прямо перед собой. Права была бабушка…
— Пожалуйста, — шепнул вампир, как будто спрашивал разрешение на убийство.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — не понимала я, чего он ждет от меня. Безропотного согласия доброй самаритянки или вынужденного смирения напуганной жертвы? Он пока еще не потерял контроль, но я не могла придумать, как выкрутиться из неприятного положения без последствий.
— Чуть-чуть… — выдохнул вампир, слегка дрожа — то ли от жажды, то ли он предвкушения. Черные глаза снова обрели звериное выражение, когда он поднес мою ладонь к приоткрытому рту и плотоядно облизнулся.
Ни единого шанса избежать участи быть укушенной. Скажу «нет» — и он сделает это все равно, против моей воли, просто потому что не выдержит. Или уступит мне и остановится, но затем отправится на охоту, встретив кучу людей по пути, может, прямо на лестнице моего дома. Если не сорвется, то напугает точно. Как я потом буду все объяснять? Черные глаза настоящего монстра трудно забыть, особенно если они начнут фосфоресцировать в полутьме! Вряд ли соседи окажутся такими же великодушными, как я, и согласятся хранить секрет. А если случится непоправимое и Шеридан совершит убийство? Я никогда себя не прощу, если пострадают люди.
Но волновалась я не только потому, что погибнет человек, мой сосед. Для меня было важно уберечь Шеда от ошибки, не позволить ему стать тем чудовищем, о котором предупреждала бабушка. Это значило бы, что бабуля была права, и я поступила неразумно, поверив коварному пришельцу. Я же хотела доказать, что любую судьбу можно переписать! Нет в жизни абсолютно черного и абсолютно белого, есть лишь люди и их поступки. Человек может взять нож и стать преступником, а вампир может оказаться цивилизованным, воспитанным существом, способным подняться над собственными пороками, стать лучше.
Была бы я решительным и здравомыслящим человеком, наверное, выгнала бы Шеда из дома и дело с концом. Пусть сам разбирается со своими проблемами. Он не пропадет в моем мире. Ко всему приспособится, как и его предшественники. Дорогу домой знает, если захочет, сам через год вернется… Но мне ужасно не хотелось его отпускать. И это был не только страх за других людей, на которых он наверняка устроит охоту, как только не останется ни одного сдерживающего фактора, а таковым я все же считала себя. Это было странное, необъяснимое чувство собственничества: он был мой и я ни с кем не хотела его делить, ни с другими людьми, ни с улицей.
Но и говорить «да» тоже не было никакого желания. Кому захочется быть использованной? Однако я понимала, что это единственный шанс отвязаться от него. Если я еще собираюсь после этого жить с ним под одной крышей, мне следует продумать, как чаще его кормить, возможно, все-таки возить после работы загород каждый день, чтобы такое не повторялось.
Мое нерешительное молчание Шед принял за одобрение. Но он не стал трогать прошлую рану, скрытую пластырем. Вместо этого он поднес мое запястье ко рту и, не медля больше ни секунды, с вожделением воткнул в него зубы. Я даже ахнуть или запаниковать не успела.
Поразительно, но укус оказался менее болезненным, чем порез ногтем. Я лишь немного вздрогнула от неожиданности, ощутив укол как от иглы и быстро нарастающее давление. В ужасе следила за вампиром, наслаждающимся от души. Он был похож на путника, долго бродившего по пустыне и наконец-то добравшегося до источника: звуки облегчения и удовольствия сменяли друг друга, глаза от восторга зажмурены. Выглядел он так, будто не может совладать с собой, и это не просто каприз, порожденный распущенностью, а физическая необходимость.
И, черт меня дери, несмотря на отвращение и страх, какая-то часть меня тоже получала удовольствие от процесса. Меня восхищала образовавшаяся между нами связь, пусть и не совсем здоровая. Я была нужна ему. Я хотела быть ему нужной. Мне нравилось видеть его таким страстным и возбужденным, потерявшим контроль из-за меня.
Но потом давление превратилось в боль. То, что Шеридан делал со мной, было неправильно. Мерзко и обидно. Ему ведь нужна была не я, а лишь моя кровь.
— Хватит-хватит-хватит! — закричала я, повышая голос на каждом слове.
Он зарычал разочарованно, с усилием отрываясь от моей руки. Не дав упасть — от шока мои ноги дрожали, — парень перехватил меня покрепче и обеими руками прижал к своей груди. Мы оба пытались перевести дыхание.
Я обессиленно замерла в объятиях, похожая на тряпичную куклу. Хотелось присесть и выпить успокоительное, чтобы перестать трястись. Мысленно проверяла себя: нет ли головокружения и слабости, означающих большую кровопотерю — причину ехать в больницу. Как сильно Шеридан мне навредил? Но, вроде, все было в порядке, и мое лихорадочное состояние обуславливалось лишь испугом.
— Лекси… — прошептал Шед, его дыхание, в отличие от моего, почти пришло в норму. — Прости, я не удержался…
— Ты не должен больше делать этого, — попросила я твердым голосом, но в моих глазах уже скапливались слезы. Он услышал это. Приподнял мою голову за подбородок и тревожно вгляделся в мои глаза. Ничего не сказал, но пальцем удивленно стер слезинку. А затем, совершенно неожиданно, потянулся к моим губам.
Моя воля основательно была подточена пережитым шоком, чтобы отстаивать личные границы. А может, я просто не хотела противиться тому, что случилось. Губы вампира, настойчивые и прохладные, двигались медленно и чувственно на моих губах, и я ответила на поцелуй сразу и без колебаний. Страх медленно отпускал, уступая место восторгу. Холод и тепло — ошеломляющее сочетание, наполнившее мою грудь надеждой вместо щемящей боли, как будто поцелуй стал лекарством от всех душевных переживаний.
Мои пальцы вели себя независимо, вплетаясь в буйные кудри Шеридана, шелковистые и мягкие. Тело полностью подчинилось и теперь доверчиво льнуло к мужской груди. Разумом я понимала, что не должна расслабляться и терять бдительность, но сердце реагировало совсем иначе. Я была абсолютно покорена.
Почувствовав мою безоговорочную капитуляцию, вампир приободрился и углубил поцелуй с удовлетворенным вздохом, придерживая за шею. Пальцы на затылке бережно скользили по коже, а те, что на талии, впились словно иглы, но я не жаловалась, потому что
